Аодан бежал и бежал на запад, с силой отталкиваясь от земли. Мелкие тени наскакивали на него, и черные эльфы гнались за ним следом. Но вперед и вперед летел скакун, чувствуя его отчаянье, и наконец начал опережать их.
Но впереди ждало нечто худшее. Он чувствовал это – словно мир раскололся, словно проказа покрыла все сущее.
Он вырвался из леса на вершину холма и увидел в долине, простиравшейся перед ним, тьму, ни с чем не сравнимую, такой черноты не было во всем мире и даже во владениях Смерти. Она раскинулась меж холмами, достигая самого моря и повсюду отбрасывая тень, от Керберна к северу. И тени коней шевелились в ней, посверкивали копья и доспехи.
Он никогда не чувствовал себя таким уязвимым, как на этом холме, где расстояния не значили ничего, и он был так же видим для этой тьмы, как сам наблюдал ее. Камень жег пронизывающим холодом, и Аодан замер, задрожав. Любовь, долг и все остальное казались мелочью по сравнению с этой громадиной. Холмы лежали разбитые, выдав все тайны своих подножий, деревья были порублены, ни единой травинки не осталось стоять в этой тьме.
– Нам нужно вперед, – повелел он Аодану, хотя многоликий страх, обуявший его, говорил ему другое. – Нас догоняют – вперед!
«Ты погибнешь», – сомнения нахлынули на него.
И внимание, которое он едва замечал на себе, вдруг превратилось в пристальный взор.
«Вот, – промолвило что-то, – он здесь»; и холмы откликнулись эхом. Он содрогнулся, и кости его заныли, и он оглянулся в надежде на отступление, и Аодан начал разворачиваться.
«Нет», – вскричал он тогда, и эльфийский скакун повернул на запад и продолжил свой путь в темнеющем ветре. Казалось, его плоть разрывают на клочки. И его окликали по имени то сзади, то спереди, но это имя было лишь частью его. Они набрасывались на него с оружием, но враги казались ему лишь тенями – железо приносило боль, но не могло ранить его. Дроу мучили его своей холодной силой: они называли Аодана и Арафель, и от каждого имени камень разгорался все жарче, пока не осталось лишь одно желание – выбросить его, чтобы обрести облегчение от боли.
Но тогда зазвучал другой голос. Он не разобрал слов, но они напомнили ему о жизни.
«Киран, – пел ветер, – Киран Калан, что ты здесь делаешь один?»
И он мчался дальше. И вскоре издалека до него донеслись крики чаек.
– Это едет твой брат, – спокойно прошептала тень; и Донкад, скорее, тело, принадлежавшее Донкаду, оторвало взгляд от долины. Мало что сохранилось от этого имени и человека, но какие-то остатки вспомнили родство, и дрожь охватила плоть; в нем бродил еще страх, хотя он не помнил, перед чем, и зависть, и сожаление.
«Она все еще ведет его, – промолвил Далъет. – И в иных мирах она делает многое. Но они бессильны против нас, король людей. Я имею в виду драконов. Идем, сразимся с ними».
«Мой племянник, – вспомнил Донкад причину своего страха, поняв вдруг, что идут они не в том направлении, с которого начинали, и темный советчик говорил ему совсем о другом, когда он впервые впустил его внутрь. – О боги, что ты наделал?»
«О, мой сладкий, поздно вопрошать, не так ли? Ты должен встретиться с ним. Подумай, подумай, как назвать его, – думай о нем и покажи мне это».
Враг наступал. Войска двигались медленно, будучи слишком многочисленными и присутствуя не только в этом мире, но и в иных. Они разделялись на мелкие отряды, которые стремительно распространялись, как могут двигаться лишь существа, лишенные возможности пересекать границы миров: одни мчались на юг осаждать Дру в его крепости, другие во главе с Ан Бегом ринулись на Кер Велл – но их число было ничтожно по сравнению с тем, что оставалось. Они пересекли Керберн, и многие пошли на дно, быстро переместившись в темные владения Смерти, – но и это была лишь часть гигантского войска.
Двое юношей взошли на холм рядом с Кер Донном – один был белокур, другой темноволос, а холм был полым внутри и сулил неведомое.
«Теперь тебе нечего бояться, – промолвил голос. – Ты сам такой же Ши, как и он, ты стар, как мир, и страшнее самой Смерти».
И братья обнялись за палаткой короля при Дун-на-Хейвине. Но теперь он сам был королем, а брат – там, за стройными рядами войск.
«Ан Бег сослужил тебе добрую службу, – нашептывал темный Ши. – Кер Велл сам пришел к нам, нам не надо искать его. Остальные схоронились там, где люди никогда не нашли бы их, но мы найдем. Союзница твоего брата – ее зовут Арафель. Запомни ее имя. Она покровительствует этому прибежищу, но мы захватим его. И ей придется растаять».
Видения Донкада померкли: на память ему пришли другие, темные силы, заточенные в холмах, – холодная и бессердечная ненависть эльфов, укрощенная чарами, ненависть к людям и ко всем их делам.