Камень, ножницы, бумага

Я подошла к камину и поправила кочергой поленья. Из огня вылетел целый сноп искр. Стоя к ним спиной мне было легче собраться с силами, чтобы ответить, но ни один из них не произнес ни слова. До меня донеслось звяканье кубиков льда в папином стакане с виски.

– Марито – мой лучший друг, – сказала я.

Мама заерзала в кресле. В такого рода разговорах она обычно говорила немного и только поглядывала на папу. Но я всегда чувствовала, что за его словами стоит она, как некий чревовещатель, как будто они заранее отрепетировали то, что собирались мне сказать.

– Вы с Марито очень разные, – произнес папа.

– Я так не думаю, – сказала я. – У Марито со мной гораздо больше общего, чем у всех парней Буэнос-Айреса.

Мама глубоко вздохнула.

– Кроме того, я не понимаю, почему вас так беспокоит, что у меня есть друг, – добавила я. – Чего вы хотите? Чтобы я всю жизнь прожила одна?

Я прекрасно знала, что это хороший аргумент. Мое одиночество их беспокоило, и как-то раз я слышала, как они говорили о том, что, возможно, наша привычка проводить каждые выходные на острове плохо на мне сказывается. Мне, быть может, следовало бы приглашать на остров кого-то из подруг, говорили они, а то я вечно вожусь только с соседскими ребятами, а времена теперь изменились.

– Подруг у меня нет, – добавила я.

Сказав это, я вдруг осознала, что это чистая правда. Моими единственными настоящими друзьями были только Кармен и Марито.

– Возможно, тебе нужно что-то с этим сделать, – сказала мама.

«Что-то с этим сделать» – как будто ты можешь выбрать, кого тебе любить.

– Мне и так хорошо, – сказала я. И внезапно почувствовала себя совсем одинокой.

– Если мы с тобой об этом говорим, то только потому, что желаем тебе добра, – сказал папа.

Я нагнулась к камину и бросила в огонь еще одно полено. И снова во все стороны полетели искры.

– Не волнуйтесь, – сказала я.

Мне бы очень хотелось поговорить с ними обо всем, что со мной происходит, но я знала, что они меня не поймут.

– У печки в коридоре керосин кончается, – сказала я.

И пошла за канистрой с керосином в кладовку, прежде чем они успели сказать мне еще хоть слово.

7