Камень погибели

– Моя родина – Сиань, в Чэнду я только родился, – отвечал помощник сухо.

За пару месяцев до того, оставив на попечение генерала Чжао всех спасенных ими иностранцев, они сели в Лохэ на поезд и отправились к Ханькоу, где благополучно высадились на следующий же день после отправления.

– Нестор, что бы с тобой ни случилось, знай – в Техасе тебя всегда ждет друг и крыша над головой, – сказал при расставании Джонсон-младший.

– Два друга, – добавила Габи, державшаяся за Эла правой рукой – левая еще висела на перевязи.

– Два друга, – согласился Эл. – Два друга и две крыши.

Нестор Васильевич ничего не сказал, лишь обменялся с американцем крепким рукопожатием и обнял напоследок барышню.

Прощание с генералом Чжао вышло не таким трогательным, но тоже очень дружеским.

– Что-то мне подсказывает, что когда вы попали к Бай Лану, его молодцы обчистили вас до нитки, – заметил командующий.

– Что есть, то есть, – согласился Загорский.

– Без денег в Китае вам придется туго, – продолжал генерал, – здесь любят наличные.

– Наличные везде любят, – отвечал Загорский.

Старый вояка ненадолго задумался.

– Неужели у вас не осталось совсем никаких денег? – спросил он, хитро поглядывая на Нестора Васильевича. – Может быть, ваш Ганцзалин что-то припрятал?

– Не думаю, – сказал Загорский, проявляя легкие признаки нетерпения: к чему весь этот разговор?

– Да, – продолжал генерал, – трудно вам придется, очень трудно.

– Ничего. Как говорят у меня на родине, мир не без добрых людей.

Эта поговорка почему-то очень заинтересовала старого воина – он вертел ее на языке и так и сяк, как бы пробуя на вкус и восхищаясь.

– У вас на родине, – сказал он наконец, – живут мудрые люди. И вот вам доказательство, что они правы. Я хочу вам помочь.

И торжествующе посмотрел на Нестора Васильевича. Тот удивился неожиданному предложению: помочь? Каким же именно образом хочет помочь им генерал Чжао? Человек, плохо знающий Поднебесную, мог бы предположить, что командующий армией одолжит им денег. Однако Загорский понимал: нет на свете китайца, который бы отдал деньги без надежды получить их назад. А какова вероятность, что они увидятся снова? Правильно, никакой. Значит, и о деньгах речи тоже быть не может.

Тем не менее, несмотря на все свое знание Китая, в этот раз он ошибся. После обычных китайских танцев и ритуальных подскоков стало ясно, что генерал говорит именно о деньгах. Загорский честно предупредил, что они вряд ли увидятся еще, однако, если генерал даст адрес, он обязательно перешлет ему деньги.

Генерал Чжао только отмахнулся.

– Я деловой человек: мне не нужны деньги, мне нужны услуги, – сказал он.

Загорский пожал плечами: какую же услугу может оказать скромный иностранец самому генералу Чжао? Генерал отвечал, что, согласно его сведениям, Дэ Шань выполняет важную миссию по заданию самого Юань Шикая. У генерала нюх на людей, он видит, что Дэ Шань – человек, который не терпит поражений. А такого человека, тем более близкого к президенту, очень полезно иметь в друзьях. Так вот, генерал Чжао хотел бы числиться в друзьях Дэ Шаня. Если, конечно, это не выглядит с его стороны слишком дерзко.

– Ничуть, – отвечал Нестор Васильевич. – Более того, я и сам был бы очень рад иметь в друзьях такого выдающегося человека, как генерал Чжао.

Тут случилось некоторое количество взаимных комплиментов и восхвалений, рядом с которыми цветистая персидская лесть, в которой когда-то был так силен Загорский, казалась просто грубой бранью. Закончилось же все тем, что генерал Чжао снабдил своего нового друга некоторым количеством американских долларов, серебряных китайских лянов и несколькими большими связками чохов.

– Мелочь пригодится вам на первых порах, курс обмена везде грабительский, – сказал он любезно.

После этого генерал посадил их в поезд и отправил в Ханькоу.

Из Ханькоу можно было ехать дальше на повозках или на верблюдах, но по тряским китайским дорогам путь этот занял бы бог весть сколько времени. Гораздо удобнее показалось Загорскому сесть на пароход и плыть по Янцзы до Чэнду, точнее, до Чунци на, откуда до Чэнду было чуть больше трехсот километров. От Чунцина до Чэнду можно было бы добраться на мулах или телегах, а дальше уже начинался путь в Лхасу – через плоскогорья и заоблачные перевалы.

Ганцзалин, которому меньше всего хотелось трястись по разбитой дороге, полностью этот план одобрил. Жаль только, сказал, что нельзя прямо так, по Янцзы, доплыть до Тибета. На это Нестор Васильевич заметил, что после Чунцина начинается Тибетское нагорье, куда и на мулах-то взбираться трудно, не говоря уже о том, чтобы форсировать речные пороги и водопады на пароходе.

– Вот я и говорю: жаль, что нельзя, – невозмутимо повторил помощник. Потом посмотрел на Загорского и добавил: – Если бы Юань Шикай дал нам аэроплан, мы долетели бы до Лхасы за считанные дни.