Камень погибели

Путников повели на огромную плоскую крышу храма, откуда во всем своем великолепии были видны заснеженные пики гор. Вдалеке и высоко над головой располагалась скалистая платформа, с которой, как сказали чела, и должны были запустить змеев. Саженях в двадцати от нее начиналась пропасть, рядом с которой, как понял Загорский, и планировался запуск.

– Довольно опасное развлечение, – заметил Нестор Васильевич. – Порывом ветра змея может сильно дернуть, а того, кто его запускает, сбросить в пропасть.

Это его замечание почему-то вызвало смех у чела. Однако запуск змеев подтвердил слова Загорского. Первый же змей, будучи поднят в воздух, забился под порывами ветра, стал бешено вращаться и рваться в небо. Подъемная сила его была так велика, что монаха, который его запускал, потащило по земле прямо к пропасти. Несмотря на смертельную опасность, он никак не желал отпустить змея.

– Он запутался в веревке! – крикнул один из послушников, и все стало ясно – монах просто не мог отцепиться от змея.

Загорский и Ганцзалин были слишком далеко и не могли ничем помочь бедняге, поэтому лишь мрачно наблюдали отчаянную борьбу человека и змея. Еще пара саженей – и монаха сбросило бы в пропасть. Но тут на помощь ему пришел его товарищ. Вместе им удалось притормозить змея. Тот сделал последний, решительный рывок – крепление троса не выдержало, змей сорвался и взмыл в высоту. Послушники восторженно закричали, наблюдая его неистовый полет. Еще с минуту он парил в синем небе, потом скрылся за скалами.

Тут явился брат Тобгял и сказал, что настоятель готов принять гостей. Находясь еще под впечатлением увиденного, они спустились вниз, во двор. Там их уже ждал Цзяньян-гоче, державший в руках три шелковых белых хадака.

– Это, – сказал он, – мы по очереди вручим настоятелю, чтобы показать ему свое почтение.

Ганцзалин повертел хадак в руках и спросил, где брат Цзяньян разжился такими симпатичными шарфами.

– Монахи одолжили, – буркнул карлик. – Наши-то отняла княжна Дарима. Вышло бы нехорошо, если бы мы явились с пустыми руками. Только помните: не возлагайте хадак на шею – так может делать только высший низшему. Держите его на кончиках пальцев и передавайте из рук в руки. Принимайте хадак тоже на кончики пальцев, потом приподнимите его и приложите ко лбу.

Загорский кивнул, показывая, что все понятно, Ганцзалин лишь нахмурился – он все-таки родился в Сычуани и сам знает, как обходиться с хадаком.

* * *

Встреча с настоятелем прошла очень тепло. Это был человек уже весьма немолодой, однако в нем не было той отрешенности, которая характерна для стариков. Он был бодр, приветлив и чрезвычайно любезен.

– Брат Цзяньян сказал, что вы – ученый, изучающий нашу веру и направляетесь в Лхасу, чтобы прильнуть к чистому источнику, – обратился он к Загорскому.

Нестор Васильевич склонил голову и сказал, что долго занимался исследованием буддизма в Китае и теперь хочет увидеть, как это великое учение живет в Тибете, ведь то, что исповедуют ламы и весь народ Тибета, гораздо ближе к древнему буддизму, чем китайские его школы.

– Это правда, – согласился настоятель. – Если хотите, я могу в двух словах рассказать вам о различиях в нашей вере и обычном буддизме Махая́ны[45].

Загорский сказал, что был бы счастлив услышать об этом из уст такого знатока.

– Наша вера – вы, иностранцы, иногда зовете ее ламаизмом – это вера надежды. – начал настоятель. – Но не потому, что рано или поздно придет будда Майтрейя и всех спасет, а потому, что каждый из нас может стать буддой, спастись сам и спасти всю тьму существ вокруг нас. Несведущие люди рассказывают о тибетцах разные сказки, считая, что вера наша темна, в основе ее лежит колдовство. Это не так. Все чудесные явления, которые порождает наша вера, от чтения мыслей до полетов по воздуху – это лишь следствие чрезвычайно развитого сознания и освобожденного духа. В отличие от приверженцев других религий, мы не просим ни у кого ни прощения, ни милости, мы просим лишь справедливости. И именно это и есть подлинный закон, которому следует все во вселенной. Если высшая сущность будет являть милость кому-то, то остальные в этом случае окажутся обойденными. Нет, только справедливость, притом явленная не по чьему-то желанию или хотению, а лишь как действие непреложного закона. Но в мире много вещей, которые мешают проявиться закону, и в первую очередь – сам человек. Его сознание и душу омрачают сильные дурные чувства и мысли, он не может по-настоящему освободиться из-за своей привязанности к людям или грехам, таким, например, как похоть и чревоугодие. Сегодня вы видели полет змея. Вероятно, вам показалось, будто что-то пошло не так, ведь змей сорвался и улетел. На самом деле это очень хороший знак. Улетевший змей – это символ освобождения человека от всего, что его обременяет и не дает ему стать буддой.

На миг он замолчал, испытующе глядя на гостей, как бы желая понять, осознают ли они сказанное им в полной мере, потом продолжал.