Камень заклятия

— Они не в лесу, вокруг много народа, помогут, — я силой усадил Ольгу в машину: — Поехали. И ни о чем не спрашивай, я все расскажу дома. И смотри не на меня, а на дорогу.

Только вошли в квартиру, Ольга сразу потребовала объяснений. И я рассказал ей все, с той минуты, как возле меня тормознул джип. И добавил — Ольгу надо было успокоить:

— У меня нет желания бежать и бить кому-то морду, я лишь во время столкновения не могу контролировать себя. Давай пить вино. Утром я уеду, буду сидеть в каюте и не вылазить.

— Или перебьешь всю команду и захватишь теплоход. Вдруг Оно в тебе и руководит тобой?

Мы сидели за столом, когда появился Костя, его рация надрывалась на разные голоса.

— Я на минуту, машина ждет. Вся милиция ищет терминатора, бэтмана — называют по-разному. Сначала избил четырех громил Кукарева, избил жестоко. И потом в течение дня бил, уродовал, переворачивал машины. И очень интересные детали, одной бабке привиделось, что у терминатора горели глаза, другим — ходил, мол, как робот. И то появляется, то исчезает. Ищут его вот по этим приметам: рост сто восемьдесят, глаза карие, волевой подбородок, волосы темные, коротко стрижены, уши слегка оттопырены, нос крупный, на щеке шрам. Одет в светлые брюки и черную рубашку или в джинсы и футболку. Твой портрет, однако. Уж больно по описанию похож, до мелочей. Я не говорю, что терминатор — это ты, но лучше тебе из квартиры не выходить. К розыску подключили даже тех, кто парил задницы в кабинетах. И все-таки странно, кто бы это мог быть? Надо обладать нечеловеческой силой, чтобы устроить такой погром. Твой клон свирепствует?

В хаосе звуков Костя уловил свои позывные и заторопился:

— Все, побежал. Поймаем терминатора — позвоню. А пока не высовывай носа.

— Подожди! Я завтра уезжаю к сестре, кое-что надо в дорогу купить, а ты запрещаешь появляться на улице. Может, заскочишь в магазин?

— Давай бабки. Надолго едешь?

— Не знаю. Ягоды, грибы, рыбалка, охота — пока не надоест.

Я набросал список продуктов и передал Косте вместе с деньгами.

— Марье Семеновне большой привет, — Костя мельком глянул на список и удивленно присвистнул. — Ты пешком собрался идти? Две бутылки водки, четыре упаковки пива, десять хлеба. Куда столько?

— Разве много? Хорошему терминатору на день не хватит, — отшутился я.

Костю ответ, конечно, не удовлетворил, и он попытался было вытянуть из меня правду, но рация гудела от напряжения, и Костя кинулся вниз по лестнице.

Рано утром, когда вся милицейская рать разъехалась по домам, Ольга отвезла меня в порт. Квартиру я оставил на попечение маминой подруги, соседки тети Раи, она знает и как за цветами ухаживать.

Теплоход уже закончил разгрузку, но еще стоял у стенки, грузчики закрывали крышками трюмы. Как объяснил вахтенный рулевой, капитана на судне не было, оформлял документы в конторе грузового района.

Ольга, прощаясь, чуть не расплакалась и раз десять повторила, чтоб я берег себя. Я смотрел ей вслед, пока машина не скрылась за двухъярусными рядами контейнеров. Потом с помощью вахтенного перетаскал вещи и продукты в каюту.

Я достал зубную пасту, щетку, мыло, полотенце, переоделся в спортивный костюм, лег на кровать и незаметно для себя уснул. Проснулся от шума работающих двигателей, не вспомогача, монотонно стучавшего все это время, а главных. В иллюминаторе промелькнули стоящие под разгрузкой суда, дебаркадер, снующие на берегу люди, которым не было дела ни до сухогруза, ни до меня.

Настроение мое заметно улучшилось. Первые минуты, когда теплоход отчаливает от пристани, человек испытывает какой-то подъем, волнение, даже если едет не на край света, а «в деревню к бабушке». Особенное чувство охватывает, если вы не пассажир, а член команды и выходите в рейс в первый раз, здесь и гордость, и радость, и сомнение — справлюсь ли. Все это я испытал, когда в 19.. году стоял на палубе сухогруза «Тобольск» и глядел на остающийся за кормой город.

С детства я мечтал стать путешественником, и мое появление на теплоходе в качестве матроса было как бы данью детской мечте.