Каменная пациентка

Колетта уже была в постели, и я посвятила себе первый вечер за неделю. Мои глаза скользили по страницам книги Нэнси Митфорд «Король-Солнце». Однако я не могла сосредоточиться ни на одной детали отношений Людовика XIV с его матерью; мои мысли поглощала наша обеденная беседа. Я захлопнула книгу и снова открыла, словно это перезагрузило бы мой мозг. Если мои способности к концентрации настолько ничтожны, что я даже не могу читать хорошую книгу на интересную мне тему, то как же я справлюсь с обучением в университете? Я погрузилась в свою новую мечту, представляя, как иду через вымышленный университетский двор, его архитектуру – невообразимую смесь оксфордского стиля, известного мне по книге «Возвращение в Брайдсхэд», и версальского двора, описываемого Митфорд. В своих грезах я была в шляпе и мантии и несла стопку книг под мышкой. Картинка казалась такой чистой, такой простой, такой правильной, и я поняла с внезапной ледяной ясностью то, что подсознательно знала на протяжении всех последних месяцев.

Я собиралась оставить Джесса.

Дело было не в том, люблю я его или нет. Речь шла о жизни и моем предназначении в ней, и абсолютной невозможности разделить это с Джессом. Я собиралась разбить его сердце.

Тогда я поняла, почему предложила шантаж. Еще не осознавая того, я предлагала ему утешительный приз. Не столько деньги – если даже это получится, – сколько общую тайну, доверие, своего рода совместное предприятие; я надеялась, что однажды в далеком будущем Джесс поймет: я сделала это, потому что всегда буду любить его, даже если ушла.

Глава 30

Класс секретарского дела в средней школе Вэйвни был современным, с ровными рядами электрических пишущих машинок под новенькими, еще не исцарапанными крышками. Механические машинки ожидали окончательного выхода на пенсию на столе в задней части комнаты. На третьем году обучения мальчики изучали столярное дело, ну а девочки, естественно – машинопись, и я наловчилась печатать около пятидесяти слов за минуту.

– Я все-таки думаю, что вырезанные из газет слова были бы получше, – сказал Джесс. Нам не положено было находиться здесь, поэтому мы не включали свет и постоянно прислушивались к шагам в коридоре. Мы привыкали быть преступниками.

– Так будет более профессионально. – Я вложила чистый лист формата А4 в машинку и недолго думая напечатала: «У парня был салат, у парня был салат, у парня был салат».

Потом я простучала весь алфавит от нижнего ряда к верхнему, изучая характерные особенности и изъяны шрифта – вроде заглавной «Е» с отсутствующим средним штрихом или выделяющейся точки в хвостике «g», – потому что именно так палятся люди в телесериалах, на которых, кажется, мы и основывали свой план.

– Серьезный подход, – признал Джесс, доставая из кармана несколько рукописных листочков с текстом. – Погоди, пробегусь еще разок.

Было общеизвестно, что корреспонденция Палаты общин просматривается на предмет писем-бомб, и это означало, что наше требование оказалось бы перехвачено. Благодаря бесполезной кампании Марка мы узнали о многих тонкостях работы правительства. Он регулярно таскал Джесса на еженедельное собрание местных избирателей. Резиденция Хелен Гринлоу, Данвич-Хит, располагалась на побережье с другой стороны графства. Мы решили, что поедем в Данвич и доставим письмо собственноручно.

Шаги в коридоре приблизились и вроде бы начали удаляться. Мы замерли; на секунду я подумала, что пронесло, но затем в дверях показалось лицо мисс Харкер.

– Что это вы тут замышляете?… О, Марианна, это ты. – Она перевела взгляд с меня на Джесса, в изумлении и ужасе.

– Просто хочу немного попрактиковаться, – сказала я, изобразив в воздухе печатание на машинке.

Она нахмурилась.

– Я все же надеюсь, что ты стремишься к чему-то большему, чем работать машинисткой.

Подтекст: надеюсь, ты стремишься к чему-то большему, чем Джесс Брейм.

Реакция мисс Харкер что-то сдвинула в моей душе; когда-то я гордилась, если меня видели с ним, а теперь ощутила вспышку стыда, хотя мне стало стыдно и за этот стыд.

– В общем, у тебя есть двадцать минут, а затем придут уборщицы.

– Заносчивая сука, – проговорил Джесс, когда она вышла из комнаты. И разложил передо мной свои смятые бумажки. – Вот. Я долго над этим думал.