Каменное древо

Одна из сестер мягко подтолкнула в спину, и ноги сами понесли по яшмовой дорожке к алтарю. Капелька пота выступила над губой и скользнула вниз, рубашка прилипла к лопаткам. Но жарко не было, меня дергало от холода. Темные, бесконечно мудрые и строгие глаза завораживали, шептали: «Я избавлю тебя от всех печалей и бед. Мы будем вместе навечно, останемся в лоне милосердной Матери Гор».

Я шла, глядя прямо в глаза Верховной, и сердце покрывалось корочкой льда. Что она со мной делает? Я представила себе, как начинаю кричать и кидаться на жриц, размахивая руками и ногами. Может, даже укушу руку Верховной, сжимающую ритуальный нож. Но что это даст? Их слишком много, мне не выстоять. Уж лучше принять свой проигрыш достойно и не превращаться в посмешище: жалкое, вопящее, растрепанное существо.

Ренн любил меня и отдал свою жизнь, а я отдам свою. Это будет справедливо. Зачем мне нужны душа и сердце, если любить некого? А служить нашей богине и Антриму – не худший удел.

И все же хотелось завыть от тоски.

Матушка Этера приветствовала меня, как дорогую дочь, вернувшуюся домой из долгого путешествия. В глазах отражались торжество и гордость.

– Не бойся, милая. Я все сделаю быстро, – шепнула жрица, окончив торжественную речь. – Матерь Гор простит тебя. Она ждет.

Я прерывисто вздохнула, стягивая ворот рубашки и глядя на изображение богини. Она взирала так равнодушно, и можно было подумать, что ей все равно на то, что здесь происходило, происходит и будет происходить. Наша мелочная возня ее не касается, все эти правила и ритуалы выдумали люди для того, чтобы проще было друг друга контролировать.

Я знала, что сейчас сестры помогут мне обнажиться и взобраться на алтарь, поэтому метнула злой и затравленный взгляд в сторону приближающихся женщин. Рывком стянула рубашку и, переступив через комок ткани, села на ложе из кровавого камня. Не нужна мне притворная забота!

Верховная не ожидала такой покорности, поэтому чуть заметно приподняла брови, но уже через мгновение справилась с собой и вернула маску добродушия и благости.

– Вы довольны? – спросила я негромко, глядя ей в глаза. Не верилось, что эта женщина когда-то любила, даже сбежать хотела с моим отцом. Быть может, эти чувства не прошли бесследно, переродившись в болезненную привязанность ко мне как к дочери, которой у нее никогда не было.

– Ты должна лечь.

Вот сейчас она выпотрошит мне грудную клетку этим страшно поблескивающим ножом, достанет самое ценное и отдаст ненасытному камню. Пальцы сжались на рукояти и напоминали птичьи лапы с когтями.

Я сделала вдох и не смогла выдохнуть. Страх заморозил, превратив в ледышку: немую и совершенно неподвижную. Я смотрела во все глаза на матушку, на нож, на размытые фигурки жриц и не могла поверить.

Это происходит не со мной. Внутри с неожиданной силой взметнулась затоптанная, позабытая надежда. А вдруг, а если…

Если он все-таки жив?

Матушка Этера, поджав недовольно губы, надавила мне на грудь ладонью, пытаясь уложить на алтарь, но я не поддалась. Сидела, как деревяшка или мраморная статуя. От камня отделились багровые призрачные языки, поползли по рукам и ногам, коснулись груди. Они хотели опутать, спеленать, но бессильно опали, как высушенные стебли.

– Что ты задумала, неугомонная девчонка? – прошипела Верховная, не прекращая давить. – У тебя нет выбора. Смирись.

Я не отвечала. Мысленно приказывала алым щупальцам оставить меня в покое, гнала их прочь. Все мышцы напряглись, четко обозначившись под кожей, губы тряслись. Кожа горела там, где ее касалась жесткая ладонь Верховной. Она чуть собрала пальцы и вонзила мне в грудь ногти.

– Скажите, это вы придумали ритуал?

По лицу Верховной пробежала волна, глаза, в которых металось отражение огненных языков, распахнулись.

– До вас его не проводили, верно? Поэтому никто не забирал ваше сердце. Все ваши чувства остались при вас.

Заминку заметили другие сестры, краем уха я услышала ропот. Сейчас она кликнет кого-нибудь поздоровей и велит держать, как бедняжку Иниру.

– Рамона, – прошипела она, – если ты не подчинишься…

В этот момент по залу пронесся слаженный вздох – как ветер просвистел. Головы жриц повернулись куда-то за спину матушки Этеры, и она сама, опустив руку, рывком обернулась.

По храму пронесся слаженный вздох.

Я мигом подобралась и выглянула из-за плеча Верховной. Среди алого полумрака святилища прямо в воздухе протянулась золотая полоса. Свет бил из нее, словно где-то там пряталось маленькое солнце. Недоумевая, мы смотрели на это загадочное явление, как вдруг полоса удлинилась, поползла вверх и вбок и стала похожа…

На дверь.

А потом все завертелось так быстро, что я не успела опомниться. Ткань мироздания затрещала, лоскут упал вниз, открывая окно. Мелькнули краешек серого неба и желтая трава. Сердце забилось, как ошалелое, я испугалась, что умру прямо на месте, не вынесу лавины чувств.

– Ре-е-ен!!! – закричала, срывая горло.