Каменное сердце

Я неторопливо поднимался по склону холма к церкви. Ощущая дорожную грязь на всем теле, с трудом ступая усталыми ногами, чувствуя боль в спине, я мечтал только об отдыхе. Однако времени у меня было немного. Я задумался над словами старого Уилфа. Он, очевидно, сомневался в официальной версии происшедшего в плавильне — но явным образом ничего не знал об изнасиловании Эллен. Я вновь вспомнил ее слова о том страшном дне, когда бедняжка повредилась умом: «Они были такими сильными! Я не могла пошевелиться!»

Церквушка, приземистое норманнское строение, была невелика. Внутри ее не обнаружилось особых изменений по сравнению с прежними, папистскими днями: статуи святых оставались на своих местах, перед алтарем горели свечи. Да уж, Бротон не одобрил бы этого, подумал я. Пожилая женщина вынимала огарки и ставила новые свечи. Я подошел к ней:

— Мне нужен преподобный Джон Секфорд.

— Он в своем доме, сэр, это рядом.

Я направился к соседнему строению — жалкой хижине, облезлые стены которой были сделаны из обмазанного глиной плетня. Однако Секфорд был здесь постоянным священником, подчинявшимся викарию, который, быть может, руководил несколькими приходами. Я чувствовал вину оттого, что мне придется обмануть Секфорда, как только что Уилфа. Однако я не намеревался рассказывать о местонахождении Эллен кому бы то ни было.

Я постучал в дверь. Раздалось негромкое шарканье, и затем мне открыл невысокий человек лет шестидесяти с лишним, облаченный в давно не стиранную сутану. Он оказался чрезвычайно толстым, едва ли не квадратным. Круглые щеки его покрывала седая щетина. Он посмотрел на меня слезящимися глазами.

— Преподобный Секфорд? — спросил я.

— Да, — кротко ответил старик.

— Мне хотелось бы поговорить с вами. О несчастной женщине по имени Эллен Феттиплейс, к которой вы много лет назад отнеслись с добротой и сочувствием. Мне посоветовал обратиться к вам Уилф Харриданс.

Внимательно изучив мою внешность, священник кивнул:

— Входите, сэр.

Я последовал за ним в неопрятную гостиную. Хозяин дома предложил мне сесть на деревянную скамью, покрытую пыльной тканью. Заняв кресло напротив, крякнувшее под тяжестью его немалого веса, он с любопытством уставился на меня:

— Полагаю, что вы только что с дороги, сэр?

— Да. Приношу извинения за свою пропыленную одежду.

Набрав в грудь побольше воздуха, я повторил ту же самую историю, которой недавно попотчевал Уилфа: о своем друге, якобы разыскивающем родственников по фамилии Феттиплейс. Джон Секфорд слушал меня внимательно, хотя взгляд его время от времени обращался к открытому окну за моей спиной и к пузатому кувшину на буфете, который украшала почерневшая серебряная тарелка. Когда я договорил, он посмотрел на меня с глубокой печалью.

— Простите меня, — негромко проговорил священник, — но надеюсь, что ваш клиент интересуется этой семьей не из праздного любопытства. История Эллен печальна и даже ужасна.

— Не сомневаюсь, что мой… мой друг… мог бы помочь ей, если бы получил такую возможность.

— Если только бедняжка еще жива. — Мой собеседник на некоторое время умолк, собираясь с мыслями. — Уильям Феттиплейс, отец Эллен, был добрым человеком. Он получал небольшой доход со своей плавильни, но не скаредничал, жертвовал деньги церкви и беднякам. Его жена Элизабет умерла молодой. Так что в дочери он души не чаял и, быть может, слишком избаловал ее, так что выросла она девушкой норовистой, хотя доброй и щедрой. Эллен любила мою церковь и часто приносила цветы к алтарю, а иногда и мне, дабы украсить сию скромную обитель.

Глаза викария на мгновение затуманились, а потом он продолжил:

— Пожар случился девятнадцать лет назад.

— Уилф сказал, что это произошло в августе двадцать шестого года.

— Да. На следующий год на нас обрушился неурожай и началась великая дороговизна. В тот год я похоронил многих прихожан. — Взгляд священника вновь обратился к окну.

Я обернулся, однако за окном виднелся только маленький садик, посреди которого выделялось вишневое дерево.

— День тот выдался холодным и облачным, как часто бывало в то лето, — стал рассказывать старик. — Я находился здесь, у себя дома. Уже темнело: помню, я как раз зажег свечу, когда в мою дверь застучали громко и отчаянно. Я подумал, что кто-то умирает и нуждается в священнике, но передо мной оказалась бедняжка Эллен. Голова ее была непокрыта, волосы растрепаны, платье порвано и запятнано травой. Должно быть, упала по дороге сюда от плавильни.

«Однако, — подумал я, — столь плачевное состояние ее одежды вполне могло объясняться и другой причиной».