Каменное сердце

Привели коней, и я с радостью увидел, что для меня опять заседлали Нечета. Двое молодых слуг уже сидели на лошадях: они явно собирались сопровождать нас. Хоббей вместе с Дириком склонился над какими-то бумагами, черное одеяние моего коллеги отсвечивало на солнце вороновым крылом. Неподалеку от них Хью и Дэвид разговаривали с Фиверйиром. На голове у Кертиса, как и у Винсента, сидела широкополая шляпа. Я подошел к ним. Хоббей-младший покраснел и отвернулся. «Неужели он стыдится своего поступка?» — удивился я.

— Ну что, приготовились к путешествию? — спросил я у Хью.

— Да. Мастер Хоббей предлагал нам с Дэвидом остаться, однако я давно мечтаю увидеть флот. Мастер Николас разрешил нам проехать вдоль Порте даун-Даун-Хилли посмотреть Портсмутскую гавань.

Я бросил взгляд на молодых слуг:

— А они тоже поедут с нами?

— Джентльменов следует сопровождать в дороге, а Фальстоу останется, чтобы приглядывать за матерью Дэвида, — объяснил юноша.

В голосе его прозвучала пренебрежительная нотка, и я с неожиданным для себя раздражением подумал: «Да ты ни во что не ставишь бедную Абигайль».

Затем я повернулся к Сэму:

— Вы тоже хотите повидать Портсмут?

— Всякому интересно, каким он окажется, — рассудительным тоном ответил клерк.

— Мы готовы, мастер Шардлейк, — окликнул меня Хоббей.

— Ага, — подхватил Дирик. — Не следует заставлять сэра Квинтина Приддиса ждать. — И бросил на меня колючий взгляд.

Один из слуг подошел к Николасу с посадочной скамейкой и помог господину подняться в седло. После чего он перенес скамью к нам, и мы с Бараком тоже уселись на лошадей. Устраиваясь поудобнее, я похлопал Нечета по боку.

А потом произошло нечто странное. Кертис собирался сесть на коня. И в этот самый момент Сэмюель спросил его:

— А что именно мы увидим в Портсмуте, а, мастер Хью? — И чуть прикоснулся к его руке.

Это был ничем не примечательный жест, разве что несколько бесцеремонный, учитывая разницу в общественном положении молодых людей. Однако Кертис с силой оттолкнул в сторону руку Фиверйира, едва не повалив тощего клерка на спину.

— Не прикасайся ко мне! — проговорил он с внезапным гневом. — Я этого не потерплю!

Он забрался в седло, и Дирик свирепо рявкнул на своего помощника:

— Это что еще за фамильярности?! Что ты себе такое позволяешь, безмозглый юнец?! А ну живо на коня!

Фиверйир повиновался с явной обидой на лице.

Когда мы проезжали через ворота, я вспомнил показания Хоббея — намек на то, что Майкл дотронулся до Хью совершенно неподобающим образом. И подумал: а что, если это действительно так? Не потому ли юноша так жестко отреагировал теперь на прикосновение бедного Сэма?

Дорога была устлана пылью, солнце припекало. Мы проехали мимо делянки, на которой еще трудились лесорубы, а потом направились на юг по постепенно становившемуся все более крутым склону к гребню Портсдаун-Хилл. Через некоторое время мы миновали один из сигнальных костров маяков; предполагалось, что их зажгут в случае высадки французов: к длинному и крепкому шесту на самом верху его была цепью привязана деревянная клеть, набитая сухой, пропитанной смолой растопкой. Рядом на страже стоял солдат. Я подъехал к Кертису, находившемуся во главе нашей группы возле Николаса и Дэвида, миновав при этом погруженного в раздумья и хмурившего медные брови Дирика, и заговорил:

— Еще раз благодарю вас, Хью, за то, что любезно одолжили мне трактат «Токсофилус».

Молодой человек, лицо которого затеняла широкополая шляпа, повернулся ко мне:

— Не стали ли вы по трезвом размышлении лучше относиться к этой книге?

— Готов согласиться, что автор ее — весьма образованный и высокоученый школяр. О стрельбе из лука мне известно немногое, однако я знаю, что многие люди превозносят это занятие. — Мне вдруг вспомнилась леди Елизавета, сидящая возле Екатерины Парр, и ее вопросы о добродетели и совести адвокатов. — Однако мне кажется, что в первой части диалога мастер Аскэм слишком уж льстит себе самому и перебарщивает с похвалами королю. И потом, мне приходилось читать и более мастеровитые диалоги. Есть такой писатель Кристофер Сен-Жермен, хотя его беседа посвящена закону и политике.

— Никогда не слышал о нем.

— Тогда Томас Мор. У вас есть его «Утопия». При всех своих недостатках Мор никогда не воспринимал себя чересчур серьезно.

Хью расхохотался:

— «Утопия» — это всего лишь выдумка! Мир, в котором все живут в покое и гармонии, где нет войн… — Молодой человек посмотрел мне в глаза. — Это не настоящий мир, мастер Шардлейк… он попросту не способен существовать.

— Сильно сказано для юноши ваших лет. Вы слишком молоды, чтобы помнить это, но Англия целых двадцать лет прожила в мире до тех пор, пока король не вторгся во Францию.

— Слушай мастера Шардлейка, — отрывисто произнес Хоббей, ехавший рядом с Хью по ту сторону от меня. — Он говорит правду.

До этого молчавший Дэвид обратился к отцу:

— У меня есть идея. Быть может, в Портсмуте мы сумеем найти подходящего щенка и привезти его матери?

— Нет, — решительно возразил Хью, поворачиваясь в сторону Хоббеев. — Ей нужно время. Заменить домашнего любимца нисколько не легче, чем человека.