Каменное сердце

— А теперь послушайте, как все обстояло на самом деле. Однажды вечером в замке Карнарвон Уильям играл в карты. Среди нас был один рослый девонширец, шести футов ростом, буйный во хмелю… В ту ночь все они упились вусмерть, иначе Уильям передергивал бы осторожнее. Когда девонширец понял, что его надули на соверен, он встал, схватил свой клинок и полоснул шулера по лицу. — Джон снова хохотнул. — Клянусь гвоздями распятия, кровищи-то было! Мы уж думали, он помрет, однако такого жилистого гада, как Уильям, убить трудно. Он поправился и через два года отправился с нами воевать во Францию.

— Помню эту войну. Тогда я уже был студентом.

— Кампания двадцать третьего года представляла собой жалкое зрелище. Солдаты занимались грабежом в окрестностях Кале, ну еще сожгли несколько деревень. — Герольд опять усмехнулся. — Да еще гоняли французских баб по полям, а те громко визжали и задирали подолы выше своих нечестивых задниц.

Сэдлер посмотрел на меня, явно наслаждаясь недовольной физиономией слушателя, и продолжил рассказывать:

— Была там одна деревня, все жители которой разбежались, как кролики, едва мы появились на дороге. Мы отправились по домам, чтобы взглянуть, чем там можно поживиться, прежде чем мы сожжем их. И не смотрите на меня такими глазами, сэр: трофеи, отобранные у местных жителей, приносят на войне единственный доход солдатам. Если французы высадятся здесь, они тоже не побрезгуют грабежом. В любом случае в той навозной куче брать было нечего, кроме нескольких свиней и кур. Мы уже поджигали дома, когда из одного вдруг выбежала маленькая девочка, рыдавшая во все горло. Ей было года три, и про нее в суматохе попросту забыли. Война войной, но иногда размягчается и солдатское сердце. — Герольд пожал плечами. — И поэтому мы взяли ее с собой в Кале. О малышке заботилась вся рота, мы делились с ней пропитанием. Она была вполне счастлива, и мы сшили ей платьице цветов нашей роты и шляпку с крестом Святого Георгия. — Он отпил пива и усмехнулся. — Видели бы вы эту девчонку, когда она бегала по казарме, размахивая маленьким деревянным мечом, который мы специально вырезали для нее! Как я уже сказал, она была нашим талисманом.

Ликон взирал на Сэдлера пустыми глазами. Я тоже постарался преодолеть неприязнь к этому человеку. Он же продолжал:

— Звали ее Жозефиной, а сокращенно — Жожо. Солдаты научили малышку объясняться по-английски. Ну вот, спустя какое-то время нашей армии было приказано убираться домой — поджав хвост, как и в предыдущий раз. Мы намеревались оставить девочку на родине, подыскать ей в Кале приемную семью. Однако Уильям Пайл, этот ваш Колдайрон, сказал, что возьмет Жожо с собой. Он-де решил уволиться из армии и воспитает ее, чтобы было кому вести его хозяйство. Ну, может, и выполнять некоторые другие обязанности, если вырастет пригожей. — Джон взглянул на нас с явной издевкой.

Том Ллевеллин смутился, а Джордж посмотрел на рассказчика так, словно перед ним был сам дьявол во плоти.

— В общем, Уильям покинул армию, но не так, как это положено делать, честь по чести выйдя в отставку. Как только мы вернулись в Англию, он украл казну роты и исчез. Но взял с собой Жозефину. Нас отослали в Бервик и заставили поголодать: офицеры не намеревались раскошеливаться ради нас. С тех пор я про Уильяма вообще ничего не слышал, вплоть до этого самого дня. Его отправят на виселицу, если поймают. — Не переставая улыбаться, Сэдлер скрестил на груди руки. — Вот и вся история. А кстати, Жозефина выросла хорошенькой?

— В достаточной мере, — ответил я холодным тоном.

Наш собеседник нахмурился:

— Я не забыл эти три месяца голодухи на шотландской границе. Если вы сумеете призвать Уильяма Пайла к ответу, буду очень вам благодарен, сэр.

Л икон поднялся, надев свой шлем и жилет. Том последовал за ним.

— Благодарю вас, мастер Сэдлер, — напряженным голосом проговорил Джордж. — Мы с мастером Шардлейком должны еще кое с кем встретиться, а потом я обязан вернуться в лагерь. Мы очень признательны вам за помощь.

Подняв свою кружку, Джон улыбнулся мне на прощание:

— До свидания, сэр. Передавайте привет мадемуазель Жозефине.

Улица перед гостиницей показалась нам еще более шумной и людной, чем прежде.

— Я дойду с вами до Божедома, — предложил Ликон. — Штатских могут туда и не пустить. На самом деле мне пока еще рано возвращаться в лагерь, я просто не хотел и дальше оставаться в обществе Сэдлера.

— Понимаю.

— И как вам эта история?

— Она вполне согласуется с тем, что мне известно о Колдайроне, — мрачно улыбнулся я. — Но теперь у меня есть на него управа. Я намереваюсь выгнать его, но оставить Джозефину, если она сама этого захочет.

— А как он обращается с девушкой?

— Скверно. Однако бедняжка повинуется каждому его слову. Она и впрямь считает себя его родной дочерью.

На лице моего спутника появились сомнения.

— Тогда, быть может, она не захочет расстаться с ним.

Я сухо улыбнулся:

— Вмешаешься, так еще и навредишь, так?

— Ну да, — согласился Барак, принимаясь скрести голову. — А вшей мы, кажись, уже подхватили.

Я пожал плечами:

— И меня кусают. Таверна, должно быть, кишела ими.