Каменное сердце

В первом ряду расположилось семейство Хоббей, подкрепленное Дириком. Дэвид наклонился вперед и, поддерживая голову обеими руками, уставился в пол. Я заметил, что юноша слегка дрожит. Рядом с ним сидел прямой как доска Хью. Когда он вошел, я пристально посмотрел на него, давая понять, что не забыл о словах, которые молодой человек произнес над трупом Абигайль. По другую руку от Кертиса сидел Николас Хоббей, как и прежде выглядевший ужасно: он взирал на входивших людей, не имея сил скрыть волнение, и словно был изумлен всем происходящим.

Последним в зале появился Эттис. Услышав доносившийся снаружи звон цепей, я обменялся взглядами с Бараком: звук этот был знаком нам обоим по лондонским тюрьмам. Двое мужчин ввели Леонарда — гордый и самоуверенный йомен превратился в бледное подобие себя прежнего: исхудавший, небритый, с потухшим взором. Его грубо заставили сесть в кресло возле стены, и на лицах кое-кого из заседателей отразился стыд. Позади меня селяне что-то забормотали.

— Молчать! — выкрикнул сэр Гарольд, ударяя по столу маленьким молоточком. — Я не потреплю шума и разговоров в зале! Еще одно слово, и я прикажу очистить скамьи.

Первым он вызвал меня — в качестве свидетеля, обнаружившего тело. Вызванный следом Джек подтвердил мои слова. Затем коронер перешел непосредственно к допросу Фальстоу. Управляющий с полной непринужденностью рассказал о том, что Эттис возглавлял в деревне партию, противившуюся отторжению земель, без утайки поведал об антипатии между ним и Хоббеями, в особенности между ним и Абигайль, равно как и о том, что Леонард Эттис является искусным стрелком.

— Все ясно, — проговорил сэр Гарольд. — Что же касается алиби мастера Эттиса, то его может подтвердить только слуга, который утверждает, что они вместе клеймили овец. Вызовите его.

Поднялся старый крестьянин. Он сообщил, что в тот день находился вместе с хозяином. Тревельян угрожающим тоном заставил старика подтвердить, что он проработал на Леонарда двадцать лет. После чего холодно заключил:

— Итак, у тебя есть все основания выгораживать своего хозяина.

На помощь коронеру пришел сэр Квинтин.

— Если Эттиса повесят, собственность его отойдет государству и ты окажешься на улице, — заявил он свидетелю.

— Но я никого не выгораживаю… — запротестовал тот. — Я просто говорю правду.

— Мы надеемся на это, старик. Ибо для лжесвидетелей предусмотрены особые наказания.

— Неужели тут совсем ничего нельзя сделать? — шепнул мне Барак. — Этот старый увечный козел не имеет никакого права допрашивать кого бы то ни было.

Я в ответ лишь покачал головой.

Гарольд наконец отпустил старого слугу. Сэр Квинтин в этот момент смотрел на меня, приподняв брови, явно желая продемонстрировать таким образом свою власть. Коронер тем временем вновь ударил молотком, чтобы утихомирить поднявшуюся волну разговоров. Дождавшись тишины, я встал на ноги.

— Сэр, — произнес я, — справедливость требует, чтобы прозвучал вопрос, не имелось ли у кого-нибудь еще мотивов для убийства Абигайль Хоббей.

Тревельян развел руками:

— Ну кто еще мог хотеть смерти бедной женщины?

Я помедлил, понимая, что скажу сейчас ужасную для семейства Хоббей вещь, однако Леонард имел право на защиту:

— Сэр, я провел в этом доме неделю. И боюсь, что едва ли не все встреченные мною люди не любили миссис Хоббей. Сам мастер Хоббей признал это. Так, например, был… э-э-э… неприятный случай, закончившийся смертью ее собаки.

По скамьям вновь пробежал ропот. Дэвид повернулся и с предельным ужасом воззрился на меня. Дирик и Николас Хоббей тоже уставились на меня круглыми глазами. Впрочем, Хью по-прежнему невозмутимо смотрел в пространство перед собой. Внезапно Хоббей-старший словно бы очнулся, возвратившись в реальный мир, поднялся и произнес:

— Мастер коронер, если говорить о собаке, то это был несчастный случай.

Следом за ним поднялся и Винсент:

— А что касается Леонарда Эттиса, то я хотел бы особо упомянуть об одном инциденте. Этот человек имел наглость заявиться в кабинет мастера Хоббея и там вступить в спор с ним и со мной. Пришедшая туда миссис Хоббей, не выдержав, наговорила ему резких слов. Наверняка он затаил обиду против нее.

Однако Тревельян оставил оба этих заявления без внимания и обратился ко мне:

— Мастер Шардлейк, вы намекаете на то, что миссис Хоббей мог убить кто-то из членов семьи?

— Я только сказал, что это возможно, — ответил я и, помедлив, добавил: — Но могу сказать и больше.

Тут Кертис повернулся ко мне и тоже впился в меня яростным взором. Я невозмутимо встретил его взгляд, после чего юноша неуверенно поднялся на ноги и спросил:

— Позвольте мне, сэр?

Коронер вопросительно посмотрел на сэра Квинтина.

— Это подопечный Хоббея, — пояснил ему тот.

— Слушаю, — кивнул Тревельян юноше.

— Мастер Шардлейк прав, здесь все недолюбливали бедную миссис Хоббей, — проговорил Хью. — Если бы вам пришлось допрашивать всех, кто пострадал от ее злого языка, свидетелей оказалось бы слишком много.

— А вы лично тоже не любили ее? — уточнил Гарольд.

Поколебавшись, молодой человек ответил: