Каменное сердце

Кто-то сделал шаг за моей спиной, в этом невозможно было усомниться. Я оглянулся. С неба светила луна, и несколько свечей горели в окнах приорства. Я не увидел никого, однако на лужайке было достаточно деревьев для того, чтобы за ними мог спрятаться кто угодно. Страх вновь навалился на меня: тот самый страх, что был неразлучен со мной после нападения головорезов на лондонском перекрестке, и я осознал, насколько мне не хватает ощущения безопасности, к которому успел привыкнуть, путешествуя в обществе солдат Ликона. Я заторопился вперед, оборачиваясь каждые несколько секунд и тем самым давая понять невидимому соглядатаю, что он выдал себя.

Сосчитав приземистые здания бывших монастырских служб, я забарабанил в дверь четвертого из них. Она отворилась, и из дома выглянул Барак, без камзола, в одной рубашке:

— Так это вы? Боже милостивый, а я уж подумал, что кто-то решил выломать дверь! Входите.

Я последовал за ним. Небольшую скромную комнатушку с низкой кроватью на колесиках освещала сальная свеча, дешевая и вонючая. Я достал письмо.

— Новости от Тамазин? — спросил мой помощник, и лицо его разом просветлело.

— Я получил весточку от Гая, он говорит, что с ней все в порядке, — поспешно заверил я собеседника.

Вскрыв письмо, Джек торопливо прочитал его, после чего широко улыбнулся:

— Да, все хорошо. Тамми пишет, что беспрекословно слушается доктора и Джейн Маррис. Впрочем, я не слишком верю в это.

— А разве это не почерк Гая? — полюбопытствовал я, бросив взгляд на исписанный лист.

Барак покраснел:

— Тамазин почти не умеет писать, разве это вам не известно?

— Нет. — Я смутился. — Прости, я думал…

— Тамми — женщина низкого происхождения, ее научили только подписывать свое имя. — Голос Джека зазвучал резко, и я понял, что задел его. — А Малтон не сообщил вам о том, как себя чувствует Эллен?

— Он еще не побывал у нее, когда писал это письмо.

Клерк усмехнулся.

— Не скучаешь по Фиверйиру? — подмигнул я ему, чтобы разрядить обстановку.

— Нет, слава небесам, что меня поместили в отдельную комнату! Правда, он мой сосед. Недавно я слышал через стену, как этот тип молится.

— Ну, мы не вправе осуждать его веру…

— Чего я не понимаю, так это преданность Сэма Дирику. Этот молодчик полагает, что само солнце встает из зада его господина.

— Да уж. Истинно сказано, что слишком верный слуга в конце концов сделается верным ослом.

Барак пристально посмотрел на меня:

— С вами все в порядке? Когда вы вошли сюда, вид у вас был какой-то испуганный.

— Мне показалось, что я слышал за спиной чьи-то шаги. Должно быть, я ошибся. — Я заставил себя усмехнуться. — Здесь уж точно нет тех парней с лондонского перекрестка.

— Мы до сих пор не знаем, кто натравил их на вас. Как думаете, а Хоббей не мог этого сделать?

— Не знаю. При всей своей вежливости он — человек жесткий, — покачал я головой. — Однако у него просто не было времени, чтобы подучить кого-нибудь.

— А что насчет Хью Кертиса? Как он вам понравился?

— Я только что отужинал с семьей. Выглядит парень хорошо. Думаю, что он охотно записался бы в армию.

Джек приподнял брови:

— Чтобы отдуваться за меня. И когда мы вернемся домой?

— В пятницу нам придется поехать в Портсмут, чтобы встретиться с феодарием Приддисом. Там и посмотрим.

— В пятницу? Вот дерьмо, а я думал, что в пятницу мы уже отправимся обратно!

— Ну что же делать: человек предполагает… Слушай, я хочу, чтобы завтра ты помог мне снять показания. Заодно сообщишь мне свое мнение об этих людях. И попытайся подружиться со слугами, вдруг они смогут рассказать что-нибудь интересное. Но только действуй ненавязчиво… да ты и сам знаешь как!

— Не уверен, что получится. Фальстоу запретил мне входить в дом, если не позовут. Надменный тип. Я тут немного прошелся по имению, поздоровался с парой садовников, однако получил в ответ лишь пару мрачных кивков.

Хэмпширские свиньи!

Я на мгновение задумался, а потом заговорил снова:

— Довольно странное семейство…

— Почему?

— Они пытаются что-то скрыть, и я это чувствую. Как мне кажется, эти люди напряжены и испуганы. Причем абсолютно все.

— Чего же они боятся?

Я глубоко вздохнул:

— Меня. А также, на мой взгляд, и друг друга.

Глава 18