Каменное сердце

— А знаешь, что помогло мне? Необходимость держать Колдайрона в узде. Боже, как нагло держал себя поначалу этот негодяй! Однако я не позволил ему сесть себе на шею, постоянно отчитывал за наглость и ставил на место, как и писал тебе. Тут он притих и стал на какое-то время послушным, даже шелковым, но на прошлой неделе не выдержал и опять набросился на Джозефину…

— Так…

— Представляешь, он лупил девушку поварешкой. Мне пришлось заступиться за нее.

— Хорошо. Я приказал Колдайрону явиться сюда через несколько минут. Однако сперва я должен рассказать тебе о нем кое-что интересное. Я не стал писать этого в письме, на тот случай, если негодяй вдруг вскроет его.

И я поведал Гаю все, что узнал в Портсмуте от старого солдата Сэдлера о происхождения Джозефины и о том, как Колдайрон дезертировал, прихватив ротную казну.

— Он — преступник, — заключил я.

— Меня это не удивляет, — отозвался мой друг. — И что ты намереваешься делать?

Я усмехнулся:

— Сейчас увидишь.

Вскоре в дверь постучали. Мой домоправитель вошел в гостиную и встал навытяжку посреди комнаты.

— Итак, Уильям Колдайрон — или, точнее, Уильям Пайл… — начал я.

Эконом не шевельнулся, однако тело его напряглось.

— В Портсмуте я встретил твоего старого друга, с которым ты в былые времена любил играть в карты. Некоего Джона Сэдлера, — сообщил я ему.

Колдайрон глубоко вздохнул:

— Как же, помню этого Сэдлера. Бесчестный тип. Увечные солдаты охотно рассказывают всякие небылицы, сэр.

— Он сражался при Флоддене, когда ты был казначеем и отсиживался в арьергарде. Кроме того, Сэдлер запомнил, как ты потом, уже во Франции, насильно увез с собой Джозефину, она тогда была совсем еще маленькой девочкой.

Уильям судорожно сглотнул, его кадык качнулся вверх-вниз на жилистом горле, и он возмущенным голосом произнес:

— Ложь… наглая клевета… да, форменная клевета, сэр! Я подобрал Жожо в горящей французской деревне, я спас ей жизнь.

— Да ничего подобного. Ты прихватил ее с собой как невольницу, когда решил дезертировать, украв деньги своей роты. А за это вешают.

— Все это ложь! — вскричал Колдайрон, но потом сглотнул и снова взял себя в руки. Голос его стал вкрадчивым. — Но почему вы поверили Сэдлеру, сэр? Он — злобный лжец. А старому солдату не от кого ждать справедливости, — добавил он самым театральным образом.

— Нетрудно сделать официальный запрос и выяснить правду. И тогда тебя будет ждать заслуженное наказание. — (На лице эконома появилось затравленное выражение.) — А Джозефина знает, кто она на самом деле? — спросил я резким тоном.

— Она помнит, как горела ее деревня, помнит, как оказалась в лагере, и знает, что это я дал ей возможность жить, обрести свое место в мире, — заявил домоправитель. — Я спас бедняжку, кроме меня, у нее никого нет. Я обращался с ней, как с родной дочерью.

— Гай, — попросил я своего друга, — не окажешь ли мне небольшую любезность? Приведи сюда Джозефину.

Медик направился к двери, и Колдайрон обернулся к нему.

— Сэр, — проговорил он с мольбой в голосе, — неужели и вы тоже поверили этой лжи?

Малтон не ответил. Он вышел, и мы с экономом остались вдвоем. Уильям облизнул губы и взмолился:

— Сэр, прошу вас, не доносите на меня! Если дело дойдет до суда, там могут поверить россказням Сэдлера.

— Слова его нетрудно проверить, обратившись в архив роты. Там мы и узнаем истину.

— Лучше просто отпустите нас с Джозефиной, — заискивающим тоном попросил Уильям. — Мы уйдем отсюда в любой момент, как только вы скажете. Хотя мне, старику, раненному на королевской службе…

— Точнее, пострадавшему за мошенничество в карточной игре, как мне говорили.

Лицо эконома на мгновение исказил гнев, однако он промолчал. Дверь снова отворилась, и вошел Гай, за которым следовала испуганная Джозефина.

— Сэр, — немедленно заговорила она, — я что-нибудь натворила? Отец…

— Тихо ты, Жожо! — осадил ее Колдайрон. — Помолчи!

Я повернулся к девушке:

— Джозефина, тебя никто ни в чем не упрекает. Но мне стало известно, что Уильям Колдайрон на самом деле не является твоим отцом. Более того, Колдайрон — не настоящее его имя.

Служанка, до этого нервно переминавшаяся с ноги на ногу, вдруг разом притихла. Лицо ее напряглось, а глаза сузились. И я понял, что вся ее тупость и неловкость были по большей части ролью… которую она год за годом исполняла для Колдайрона, так же как Эмма Кертис играла роль собственного брата. Вне сомнения, Уильяму было приятно считать свою подопечную глупым, неуклюжим и полностью зависимым от него созданием.

— Во время моего пребывания в Портсмуте, — продолжил я, — мне удалось кое-что узнать о мастере Колдайроне. О том, где и как он получил свое ранение…

— Это случилось при Флоддене, сэр, — сказала девушка.

— Ложь. Кроме того, он дезертировал из своей роты, прихватив с собой деньги, а заодно и тебя.

Джозефина посмотрела на Гая. Тот кивнул. Тогда она повернулась к Колдайрону:

— Но ты говорил, отец, что те люди собирались плохо обойтись со мной и ты решил защитить меня…

— Я же велел тебе заткнуться! — прошипел домоправитель. — Тупая французская кобыла!

Девушка мгновенно умолкла.