Каменное сердце. Терновое сердце

Гвин демонстративно закатила глаза. Судя по всему, привычка общаться со зверями в обличье медведя никуда не исчезала, даже когда он принимал человеческий облик. Оставалось питать надежду, что Иврос не делает так на людях.

Пуговка нехотя послушалась. Осторожно ступая по узкой дорожке, она последовала в сумрак ночного леса.

Поскрипывая, ветки начали покорно расступаться перед ними и смыкаться позади. Кусты мягко пропускали путников. Деревья поднимали ветви повыше и отводили их в стороны, чтобы не задеть, из-за этого снег опадал тут и там. Гвин подумалось, что ей не хочется получить холодную порцию за шиворот, поэтому она снова поправила сползший капюшон и зубами стянула одну из перчаток. Ладонь была достаточно теплой, чтобы сотворить задуманное.

Женщина убрала перчатку за пазуху и вытянула голую руку вперед. Задышала глубоко. Забормотала слова заклятия. Громко. Отчетливо. Назло Ивросу, который вытащил ее посреди ночи из теплой постели и вел через промозглую чащу к дому умирающего отца с прескверным характером.

Колдун обернулся на звуки ее голоса. Он увидел, как мягко светятся белым глаза адептки. Как облачками вырывается дыхание вместе с неразборчивыми словами. И как на вытянутой руке начинает мягко пульсировать серебристое тепло. Оно стекается к согнутым пальцам по коже. Набирает силу. Образовывает яркий шарик размером с яблоко. Свет становится все ярче и ярче. Он выхватывает из мрака ее румяное от холода лицо. Точеные черты озаряет серебро. И яркий сполох срывается с тонких пальцев. Взмывает вверх и зависает между лошадьми в паре метров над землей. Пульсирующее жужжание исходит от него. Свет разгоняет мрак, отчего живое движение ветвей и кустов вокруг не кажется больше зловещим. Свет плывет меж бредущими лошадьми, освещая путь.

Гвин моргнула. Потерла лицо. Спешно натянула перчатку на закоченевшие пальцы. Сомкнула их в кулак и принялась дуть в него, чтобы поскорее отогреть. Пришлось отдать заклятию много тепла. Из-за этого рука замерзла до жжения. Будто ее подержали в ледяной проруби.

Женщина подняла глаза и встретилась взглядом с колдуном, который все еще смотрел на нее, обернувшись.

Иврос улыбался уголком губ. Он наблюдал так пристально, что адептке стало неуютно.

– Что? – Она приподняла бровь.

Норлан молчал.

– Не всех мать-природа слушает без слов. Некоторым приходится прилагать усилия. – Гвин облизала губы и покрепче взялась за поводья. – Смотри на дорогу. Пока не въехал никуда.

Колдун покачал головой и отвернулся.

Лес становился то гуще, то реже. Старые деревья сменились ельником. Пряно пахнущий хвоей ельник перешел в рощицу. Рощица уступила место полю со множеством кочек, тонких деревьев и высоких трав. Только разглядев среди зарослей метелки заснеженного рогоза, Гвин поняла, что они едут через замерзшее болото.

– Зачем мы делаем крюк через Остмарш? – Она нахмурилась. – К умирающему человеку нужно спешить кратчайшей дорогой, если я не ошибаюсь.

– Зимой нет другой дороги, – ответил Иврос. – А на лошадях в любом случае быстрее, чем пешком по лесу.

– Может, все-таки расскажешь, что именно не так с твоим отцом? – спросила адептка.

– Увидишь сама, – коротко ответил колдун.

Гвин хотела возразить, но не стала. Чем ближе они подъезжали, тем мрачнее становился ее спутник.

Они пересекли болото и вновь оказались в лесу. А через час, когда волшебный свет почти полностью догорел, они выехали на знакомую поляну.

Хозяйственные постройки вдалеке. Колодец. Навес с дровами. Маленький домик с окошком. В окошке мерцает свет. Из покосившейся трубы клубами поднимается дым. Крыша укутана рыхлым снегом, точно праздничный пряник в глазури. И сердце сжимается от боли неведомо почему.

Гвин нырнула в состояние неглубокого транса еще на подъезде. Покрутила головой в поисках причины беспокойства. Поначалу решила, что ей почудилось. Что это все иллюзия. Предвкушение встречи с больным человеком. Последствия тяжелой работы минувших недель. Адептка хотела перевести дух и успокоиться, но увидела ее.

Темная фигура. Не толще тени. Она стояла, прислонившись к стене амбара, и терпеливо ждала своего часа. Незримая для обычного глаза. Однако Гвин видела ее. И фигура видела Гвин.

Адептка сглотнула. Отвернулась, обрывая зрительный контакт. Но ничего не сказала Ивросу.

У домика колдун помог ей спешиться.

– Зайди внутрь, – велел он. – Я пока отведу лошадей в хлев.

Гвин сняла с Пуговки седельную сумку и, стараясь не смотреть в сторону дворовых построек, пошла к дому.

Низкая дверь оказалась не заперта. Она отворилась с незначительным скрипом. Гвин скользнула внутрь и поспешила закрыть ее за собой, чтобы не впускать мороз в натопленное помещение.

Внешне ничего здесь не изменилось. Та же мебель на тех же местах. Чисто и по-своему уютно. Только склочный старик теперь не стоял возле печи за приготовлением ужина. Его скрипучий голос не сделал замечания, что ведьму вновь принесло под его крышу.

Гвин обнаружила старика на полатях между печью и стеной.