Каменное сердце. Терновое сердце

Новый поворот закончился закрытой железной дверью. Ивросу пришлось отпустить тонкие пальцы чародейки, чтобы открыть ее. Он навалился на дверь плечом. Толкнул.

Дверь поддалась и распахнулась медленно, под протяжный скрип петель.

В лицо брызнул яркий свет. Такой, что Гвин зажмурилась.

Они очутились в искусственной пещере с высоким куполообразным потолком. Весь пол был посыпан чистым белым песком. В центре пещеры располагалось некое подобие алтаря: громадная, абсолютно круглая плита с широким отверстием посередине. Ее всю покрывали глубокие руны. Такие же руны расписывали стены и потолок вокруг. И все это было бы мало примечательно (какая-то культовая пещера, не более), если бы не две вещи.

Первая: большинство рунических надписей, напоминавших сплетение живых побегов плюща, мерцали ровным золотым светом.

Вторая: часть дальней стены занимало толстое мутное стекло. Некое окно. Такое большое и старое, что лишь по отблескам можно было понять: за стеклянной стеной плескалось Сапфировое море. Пещера располагалась на одном уровне с линией прибоя.

Иврос прошел внутрь. Он закрепил факел в одном из пустых держателей на стене. И повернулся к спутнице.

– Это – склеп моих предков. – Он показал два кожаных мешочка, которые нес с собой. – Последняя воля отца. Упокоиться вместе с матушкой здесь.

Колдун направился к круглому алтарю. Гвин пошла за ним.

– Когда ты успел забрать прах матери? – спросила она, расстегивая тяжелый плащ.

– Я возвратился в Архейм через несколько дней после битвы, – Иврос сел на край алтаря, – собрал все, что от нее осталось.

Он показал ей один мешочек, меньший из двух.

Колдун ослабил завязки, наклонился и высыпал серый пепел в отверстие в центре плиты.

Гвин подошла ближе. Уперлась руками о каменную плиту, заглянула в дыру. И не увидела дна. Шахта терялась во мраке.

– Похоже на… – Она не успела договорить.

Золотой свет вспыхнул ярче на миг. Новые руны с шипением проступили на стене слева от двери.

Адептка поймала себя на том, что смотрит с открытым ртом. Она приблизилась к возникшей надписи.

Тем временем Иврос вытряхнул в колодец содержимое второго мешочка. Прах отца.

Золотой свет вспыхнул вновь. И рядом с золотыми рунами возникли простые, выбитые в камне слова. А под ними, точно слабый отблеск, проступили три слова. Мягкая тень. Отметка для того, чье место здесь законно.

Гвин облизала губы, не веря глазам.

– Ты можешь прочесть, что тут написано? – Иврос подошел к ней и встал рядом.

Адептка протянула руку и указательным пальцем обрисовала первые возникшие слова:

– Ашада импери Хагмор.

– Хагмор – род моей матери. – Иврос скрестил руки на груди. – Читай дальше.

– Сархис Норлан. – Гвин обвела пальцем серые руны и бережно коснулась слабо мерцающих символов под ними. – Иврос импери Хагмор.

Адептка повернулась к нему с выражением полнейшего недоумения на лице.

На губах колдуна блуждала довольная улыбка.

– Матушка приводила меня сюда в детстве множество раз. – Он обвел жестом помещение. – Рассказывала, что давным-давно здесь жили наши предки, которые ушли в леса и скрывались от любопытных глаз. Кровь Нордвуда – их кровь. Кровь Хагмор. Хагмор должны оберегать эти земли, потому что это владения нашего рода. И если этого не делать, жертва предков будет напрасной.

– Ты говорил, что твоя мать была лесной ведьмой. – Гвин с недоверием прищурилась. – Ты соврал мне?

– Нет. – Иврос повел бровью. – Моя мать была ведьмой и жила одна в этом лесу. Она похоронила всю родню за две зимы до того, как повстречала отца в чаще. Отец охотился. Мать попалась. Они полюбили друг друга. Родился я. Мать радовалась, что род не прервется на ней. Отец забрал нас к себе. Хотел показать ей весь Нордвуд целиком. Но однажды мать встретила Мейхарта.

Иврос откашлялся. Замолчал.

Гвин вновь повернулась к рунам. Прошлась вдоль стены до самого окна, читая про себя имена. Она бегала по ним кончиками пальцев. А Ив не сводил с нее глаз.

Руны ветвились повсюду. Некоторые выглядели значительно древнее прочих. Целые поколения. Люди с невероятными способностями, что родились, состарились и умерли в этих стенах. Втайне и одновременно на виду.

Адептка почувствовала, как от волнения пересохло во рту. Она дошла до стеклянной стены, что выходила в море. Волны много столетий бились в нее с внешней стороны, но чары в крепости оказались настолько сильны, что стихия не могла нанести урона бугристому стеклу. Лишь запачкала его солеными разводами. Но дневной свет все равно проникал сквозь белесую толщу.

– Ты обещала рассказать мне о моей маме, Гвин. – Мужской голос вывел адептку из состояния шока. – Я привел тебя в Бастион. Слово сдержал. Твоя очередь.

Адептка повернулась к нему. Иврос стоял, прислонившись спиной к стене. Аккурат возле имени матери.