Каменные часы

— И мы не получили этот орден… Ты расскажи, отец, какие письма писал генерал бабушке, — мальчик потянул Дягилева за руку в палатку. — Расскажи! Здорово, что генерал помнил все время нашего деда. Значит, считал героем. Обидно, что дед не получил ордена…

Дягилев оставил резиновые сапоги у входа и шагнул в палатку.

Люба смущенно улыбнулась, встретившись с ним взглядом. Она упаковывала в рюкзаки вещи, распределяя их детям по силам, решила уезжать в город.

Дягилев сел с ней рядом на надувной матрац.

Андрей и Валентина устроились напротив него, приготовились слушать. Такие минуты выпадали не часто, и они уже умели их ценить…

Мать изредка вспоминала о том, как лет через десять после окончания войны к ним приехал комполка отца — Александр Николаевич Зыков.

Это событие отчетливо осталось в памяти и у самого Дягилева. Он прибежал со двора, где играл в войну, грязный, чумазый, с подбитым глазом и совершенно несчастный от сознания, что без него приехал генерал от отца.

«Приехал от отца», — сказали ему женщины, сидевшие на лавочке у подъезда. Дягилев вихрем взбежал по лестнице. Уже весь дом знал: к ним приехал генерал от отца!

Конечно, мать отправила сразу умываться и потом выпроводила из комнаты переодеться, но он увидел подтянутого, стройного военного. Бросились в глаза широкие голубые лампасы на брюках, золотые генеральские погоны, звездочка Героя.

Куском пемзы он едва не сорвал кожу на руках, когда снова умывался и готовился по-взрослому поздороваться с командиром…

Тогда Дягилев совершенно не обратил внимания на заплаканное лицо матери, не свойственную ей суетливость. Она словно надломилась, но вот он подошел к ней, не зная, как вести себя, а слезы у нее уже высохли на глазах, и скорбная обреченность ушла из ее лица. Мать обняла его, и они вместе подошли к генералу. И Дягилев страшно переживал, что тот погладит, будто маленького, по голове и не пожмет руку ему. Говорили же: он уже очень напоминал внешне отца!

Ладошка его утонула в жесткой и массивной ладони генерала. Затем Зыков нагнулся к нему, обнял и расцеловал. Дягилеву не было обидно.

У матери в глазах снова вспыхнули слезы, и он, тогда маленький и сопливый мальчишка, понял, что она представила себе на месте генерала отца. Ведь понял же!

Дягилев рассказывал детям о своей встрече с Зыковым, и ему было трудно дышать. Так неожиданно и вновь ясно увиделась Наталья Ивановна. Мать.

Что ж поделать! Когда собственные дети появились у него и свое детство озарилось иным светом: помнилось-то о многом и лишь сейчас преломлялось в сознании, давалась и второстепенному и важному истинная цена.

Он долго помнил, что генерал гремел басом и все старался, спохватываясь, говорить потише, и ему было неловко, что он живой, здоровый, а отец не вернулся с боевого задания и его награды затерялись в военном сумраке тяжелой обороны.

Теперь Дягилев, думая о встрече с боевым генералом, вспоминал в первую очередь мать, тихое ее страдание и гордость за отца, храброго и веселого человека.

Как менялось и вспыхивало ее лицо и благодарностью светились глаза!

Генерал приехал не утешать, он желал посмотреть сына летчика Дягилева и долго объяснял, что такое воздушный бой, увидев рисунки мальчика, где самолеты сражались под водой.

Мать все надеялась, что отец жив и непременно вдруг объявится. Такие случаи иногда происходили. Возвращались мужчины из разных стран. Но про себя Дягилев точно знал: отец не мог сдаться в плен. Его не могли просто так увезти за много километров от дома.

«Нет, нет и нет, — сказал матери Зыков, — на такое нельзя надеяться во имя самих героев. Нельзя даже омрачать о них память такой надеждой». Точеные черты строгого генеральского лица окаменели. Он встал из-за стола. Ордена и медали Зыкова зазвенели, когда он поклонился матери в пояс.

— Спасибо вам за бесстрашного сокола, героя, память о нем и светлую печаль, — сказал бывший комполка отца.

— А вы еще расскажите про отца, — попросил Дягилев и с тревогой оглянулся на мать. Он почувствовал, что вот-вот она расплачется, зарыдает и тогда снова многие дни будет жить как во сне, неподвижно глядя часами после работы на портрет отца.

Генерал со вздохом сел за стол и долго молчал.

Дягилев и сейчас помнил, как неистово и тревожно билось у него сердце, мурашки шевелили волосы на голове: а вдруг недобрую весть привез Зыков? Он страшно боялся узнать неведомое про отца. Зачем заговорили про плен?

— Самолет старшего лейтенанта Петра Алексеевича Дягилева был сбит в воздушном бою, — наконец сказал генерал и прихлопнул ладонью по крышке стола — как вынес окончательный приговор.

— Где? Когда? — вскинулась мать, голос ее зазвенел и сорвался на шепот. — Откуда вам известно? — она нашла в себе силы скептически и горько усмехнуться и показать всем своим видом, что не поверила.

Генерал четко назвал район, куда вылетала эскадрилья его полка почти десять лет назад.

— Но почему это стало известно недавно?! — воскликнула мать. — Вы что-то недоговариваете?