Каменные человечки

Кристина вздрогнула от грянувшего над головой грома. Крупные тяжелые капли забарабанили по ветровому стеклу. Отъехав от зоны высадки пассажиров, она включила дворники. И тут же резко затормозила и рывком бросила машину к обочине. Щетка стеклоочистителя остановилась в вертикальном положении. Тонкая красная струйка проползла по лобовому стеклу и исчезла, смытая проливным дождем. Но и дождь не мог смыть тот факт, что красная струйка была реальной. Такой же реальной, как и те улики, которые они обнаружили днем. Кристина схватила лежащую на пассажирском сиденье сумочку, вытряхнула из таблетницы две таблетки и достала из кейса пакет для улик. Не обращая внимания на дождь, она вышла из машины и настороженно огляделась. Потом приподняла щетку стеклоочистителя и другой рукой, на которую уже натянула резиновую перчатку, сняла застрявшее под ней сине-зеленое перышко и опустила в пакет.

26

На следующее утро в двухстах восьмидесяти пяти милях от Чикаго, в Уиверсвилле, после слушания дела о залоге родители Дэвида Клэрмонта предъявили имущественную гарантию на сумму в 500 000 долларов. Ферма была их ставкой на невиновность сына. Позже, по возвращении домой, Хильда заняла пост у окна, вглядываясь в предполуденную дымку в ожидании доктора Уолстейна. Ее муж от завтрака отказался – его беспокоило дребезжание под капотом пикапа «Шевроле», появившееся сразу после того, как фэбээровцы сняли сиденья в поиске улик, которые они так и не нашли.

Сын Клэрмонтов оставался единственным подозреваемым в этом громком деле. Согласно постановлению суда ему не разрешалось покидать ферму. Двум помощникам шерифа надлежало находиться там круглосуточно, и первыми, сопроводив подозреваемого и его родителей домой, на пост в конце подъездной дорожки заступили Ричард Оуэнс и его напарник Джим Боулз из полиции Уиверсвилла. Услышав хлопок и шипение пневматических тормозов, патрульные повернулись к дороге. На перекрестке рядом с кукурузным полем Клэрмонтов остановился местный автобус. Оуэн и Боулз наблюдали за ним во все глаза – не появится ли какой-нибудь умник-репортер или проныра-фотограф с намерением заснять подозреваемого, но двери открылись на другой стороне, и бдительная пара никого не увидела. Секундой позже автобус тронулся с места, окутав Оуэнса и Боулза облачком выхлопных газов. Оуэнс внимательно оглядел место остановки, но никого не обнаружил. Может быть, кого-то укачало, он вышел, его вырвало и он вернулся? Приняв такую версию, Оуэнс выбросил эпизод из головы.

Несколько минут спустя к полицейским подъехал угольно-черный «Крайслер Конкорд». Доктор Уолстейн приподнял твидовую кепку и протянул Оуэнсу водительское удостоверение. Сверившись с планшетом, Оуэнс жестом предложил доктору проследовать дальше.

По условиям освобождения под залог Дэвиду Клэрмонту надлежало дважды в неделю проходить психологическое обследование. Оплачивать услуги специалиста должны были сами Клэрмонты. Хильда торопливо спустилась по ступенькам навстречу машине доктора, медленно проехавшей по подъездной дорожке. Подойдя к окну, она протянула чек, чтобы Уолстейну не пришлось выходить.

– Дэвид внизу, в амбаре, занимается своими делами.

Уолстейн проехал по наезженной трактором колее к задней части амбара. В салоне автомобиля глухо зазвучали голоса полицейских. Доктор открыл бардачок, в котором светились точечные огоньки звукового сканера.

– Дженкинс сообщил – так оно и есть, не десять пятнадцать. Клэрмонт выпущен под залог.

Уолстейн знал полицейский код – Дженкинс подтверждал, что Дэвид больше не находится под стражей в полиции. Он раздраженно захлопнул бардачок. Дэвида освободили на каком-то формальном основании, вроде бы из-за отсутствия подкрепляющих доказательств. Так что же, дело не просто в тревожных видениях? Неужели он что-то пропустил, чего-то не заметил и ошибся с диагнозом? Доктор вытер рукавом пальто вспотевший лоб.

Деревянный пандус вел к большим, распахнутым настежь дверям. Уолстейн заглушил мотор, и остаток пути машина прошла по инерции. Прежде чем выйти, он попытался разглядеть что-нибудь в глубине огромного, напоминающего грот амбара. Потом проверил карманы. В одном из них лежал в пакетике шприц. Он опустил руку в другой, осторожно коснулся пальцами рукоятки высоковольтного тазера.

Уолстейн не намеревался использовать ни успокоительное, ни электрошокер, но пообещал жене взять и одно, и другое, чтобы развеять ее страхи. Он еще раз оглянулся и, убедившись, что полицейская машина стоит на том же месте в начале подъездной аллеи, облегченно выдохнул.

В двери промелькнула тень, и Уолстейн, получив заряд адреналина, взлетел по пандусу вверх. Секунду-другую он стоял, принюхиваясь к затхлым запахам внутри. На рифленых половицах валялись клочки упавшей сверху соломы.

– Дэвид?

Ответа не последовало.

Уолстейн осторожно ступил в полутьму. Каждый шаг, хотя он и старался не шуметь, отдавался глухим эхом. В конце длинного ряда стойл, где когда-то доили коров, в щель приоткрытой двери пробивался дневной свет. Из глубины доносились звуки старого доброго рока.