Каменные скрижали

— За даровое виски потом всегда приходится расплачиваться чем-то другим, — отмахнулся советник. — Что он от меня хочет?

— Жду нового заказа, — поклонился купец. — У меня здесь уже выписано…

— Пошли ко мне, решим все спокойно, — выгонял его потерявший терпение Ференц. — Как здесь жарко! Когда они вышли, курьер посмотрел на советника с уважением.

— Могу взять бутылочку? Пусть и мне что-нибудь перепадет.

— Берите, — махнул рукой Тереи — и уходите.

— Так точно, — вытянулся — по-солдатски индиец. — Меня здесь, господин советник, вообще не было.

Резко зазвонил телефон. Посол вызывал на совещание. Иштван встал, потянулся, подтянул ослабленный узел галстука и, закрывая дверь, еще раз посмотрел на портрет, на лысую конусообразную голову человека, который многие годы заправлял Венгрией.

— Я прочитал вам сообщение, — посол уперся обеими руками о письменный стол и, отклонив тяжелое туловище, посмотрел из-под прикрытых век — так что вы все уже знаете. Десталинизация коснулась и нашей страны. Процесс идет сложный, это результат ошибок, извращений и очень неоднозначного положения в нашем лагере. Все происходящее следует принимать взвешенно, поскольку сам процесс, несущий возможности позитивных изменений, пущенный на самотек, может привести к внутреннему брожению и серьезно ослабить позицию партийного аппарата, а как раз этого и ждут враги.

Сотрудники посольства стояли все вместе, смущенные краткостью сообщения, отсутствием эмоционального отношения к последним событиям.

— Выжидает, — шепнул Иштван, но Юдит только сжала ему кончики пальцев, чтобы он замолчал.

— Возвращайтесь на рабочие места. Есть какие-нибудь вопросы?

— Нас атакуют журналисты, они хотят знать подробности, — начал Тереи.

— Надо их успокоить, говорите правду, венгерское радио до нас не доходит, а официальных комментариев мы не получили. Не лезьте с какими-нибудь заявлениями. Присылайте их ко мне, а я их сплавлю… Если только они сумеют меня поймать, поскольку я на несколько дней хочу уехать из Дели, — он оскалил в улыбке желтые от никотина, заходящие друг на друга зубы. — Не следует спешить делать глупости. На это всегда будет время. Правда, товарищ Тереи?

Иштвану показалось, что только теперь он услышал настоящий комментарий.

— Человеку свойственно ошибаться, — принял он вызов.

— Но чиновник, особенно представитель посольства, должен этого избегать. Помните, Тереи, что вы здесь не в должности поэта, не давайте слишком рано волю фантазии.

— Меня немного удивляет это поучение.

— Меня тоже. Вы не молодой жеребенок, Тереи, чтобы у меня здесь брыкаться. Пора уже подумать о будущем.

— Я как раз этим и занимаюсь.

Иштван повернулся и вышел, однако чувствовал, что посол не спускает с него глаз и с трудом удерживается, чтобы не остановить его. Ничего не случилось, такая уж у него манера держаться — успокаивал сам себя Тереи, закурив сигарету в кабинете, — он кричит на одного, чтобы, выделив его из толпы, заставить повиноваться и заодно запугать остальных. Посол говорил разумно, не к чему прицепиться, хотя раздражает тон. Курьер вошел тихо, подставил стул и снял портрет.

— Тьфу, к дьяволу эту нечисть, — с отвращением сказал он. — Я говорю о ящерицах, которые жили за фотографией… Я страшно брезгую этими гадами, еще с детства.

Он с близкого расстояния рассматривал Ракоши. Так с неприятным любопытством смотрят соседи на лицо умершего.

— Товарищ секретарь велел портрет спрятать в библиотеке, сказал, что через несколько дней, возможно снова придется повесить, — ворчал он, вытирая полосы пыли. — А вы, господин советник, настоящий окунь, не даете себя проглотить.

Тереи не поддержал разговора. У него внутри все кипело от сдерживаемого бешенства. Он был зол на Ференца за происшествие с Гуптой. Я не прокурор — кусал он губы, — меня не касается, на чем он зарабатывает, но я не позволю делать из себя дурака. Неужели Ференц думает, что я не помню, о чем он меня просил?

Разволновавшись, Иштван вскочил, оттолкнув стул. Какое-то время он держал руки в потоке холодного воздуха, идущего из кондиционера, прежде чем решился поговорить с Ференцем.

Секретарь мягко предложил ему сесть, закурить, а потом спросил, не хочет ли он выпить апельсинового сока со льдом.

— В чем дело, Иштван? В том, что у меня есть кое-какие способности к торговым делам? Ведь деньги шли в руки сами. Хочешь, я тебе дам половину. Уверяю тебя, что этого сикха я видел первый раз в жизни. Бери, — он пододвинул пачку банкнот, словно предвидел, что Тереи придет, чтобы потребовать свою долю, раз подписывал заказ. То, что у него уже было приготовлено пятьсот рупий, еще больше разозлило Иштвана.

— Знаешь, куда засунь эти деньги? — заорал он. — Во мне ты сообщника не найдешь.

— Брезгуешь? Тем лучше. Только помни, что на заказах стоит твоя подпись, не откажешься и не оправдаешься… Так что смотри, — холодно предупредил он. — Если ты попытаешься мне навредить, я найду на тебя управу. Байчи будет на моей стороне. Не лучше ли нам сейчас разойтись в полном согласии и забыть об этом пустяковом деле?