Камни говорят

Таково было мое первое знакомство с проблемой определения сторон света. И в решении подобных задач – как верных направлений, так и правильных расстояний – впервые, насколько я это помню, проявилось мое стремление к точности, потом меня никогда не покидавшее. Это порой делало меня посмешищем в обществе, которое в целом не особо ценит корректность измерений.

Ломая голову над этими вопросами, я узнал о существовании чудодейственного прибора – компаса и был совершенно потрясен. Я ранее никогда его не видел, но слышал, что он показывает стороны света и что французские шхуны ходят по курсу с его помощью от самой Франции прямо до песков Сюдюрсвейта даже в ночной темноте, при ураганах, заволакивающих все мглой, и непроницаемых туманах. Только представьте себе!

Я достаточно быстро уяснил себе суть компаса, а рассказы знающих людей о нем убедили меня в его незаменимости. Я всем нутром ощутил, что жизнь была бы намного интереснее, появись у меня компас. Тогда бы я не затруднялся с определением направлений и нашел бы правильные ориентиры среди горных вершин. Ошибки в ориентировании ушли бы в прошлое и остались в Сюдюрсвейте только в преданиях. А как бы это знание пригодилось в плохую погоду! С компасом не было бы риска заблудиться и, возможно, даже пропасть в темноте или пурге. Как много людей погибло из-за такой глупости, как отсутствие компаса! А если бы компас был на рыболовецких лодках у нас в Сюдюрсвейте, насколько больше они могли бы вылавливать рыбы и меньше подвергать себя опасности в море! Всегда, когда находит туман или начинается кромешная метель, приходится возвращаться на берег, даром что рыба в такую погоду ловится хорошо. Вот так! Если рыбаки чуть замешкаются, может случиться, что они больше не найдут берег. А дома женщины и дети будут в ужасе метаться по хуторским дорожкам, думая, что их мужья и отцы заблудились в море и, возможно, идут прямиком в океан Молоха[61].

В начале XX века покупка компаса была серьезной проблемой в Сюдюрсвейте. Точнее, это проблема не стояла ни перед кем, кроме меня. Жившие там люди могли обрести царстве Божие, проводя время в домашних чтениях и произнося молитвы на сон грядущий. Но добыть компас, чтобы правильно определять направления и обезопасить свою жизнь в непогоду при плохой видимости – это им не приходило в голову, так же как, к примеру, слетать на Луну.

Мне пришлось довольствоваться тем, что я прикидывал, где находятся север и юг, запад и восток, ориентируясь по солнцу и созвездию Плеяд, а также измеряя расстояния большими шагами. Я уже разведал незаметно от других, что от огорода в Герди до берега Лагуны было девятнадцать саженей, и всего одна сажень от огорода рядом со старым домом деда Стейдна, который был ближе всего к водоему.

Долгое время я был раздосадован своим незнанием ширины Лагуны в половодье. Наверное, ничего другого мне не хотелось знать так сильно. Я размышлял над тем, где ее лучше измерить. Выбор пал на побережье примерно посередине между Брейдабольсстадюром и Герди неподалеку от остатков старой овчарни, которую называли Трьяутотт (Древесные Развалины). В годы юности моего отца между ними и берегом Лагуны находилась небольшая поляна под названием Виннюманна-Бакки (Берег Работников), если я правильно помню. Но в мое время это место уже было размыто, и наступление воды, вплотную подобравшейся к руинам, уже ничем нельзя было остановить.

Именно оттуда я планировал провести измерение Лагуны – я полагал, что ее ширина там была ближе всего к средней величине, нежели в других точках, где луг подступал к берегу.

Однако провести измерения было возможно только тогда, когда Лагуна покроется льдом, способным выдержать человека. И в таком случае мне пришлось бы шагать огромными шагами на виду у всех хуторян. Если б я занимался этим дома на лугу, это сочли бы признаком ужасной психической болезни. Но шагать таким же образом через всю Лагуну прямо до песчаной косы показалось бы такой неслыханной глупостью, что люди стали бы от меня шарахаться. Поэтому не оставалось ничего другого, кроме как отложить эту операцию до лучших времен, когда ноги у меня станут подлиннее. Никто кроме меня на хуторах в Брейдабольсстадюре не испытывал неудобства от незнания ширины Лагуны.

Лагуна не всегда была одного и того же размера. Она становилась шире во время дождей и нагонов воды c моря, а также когда проток, пересекающий песчаную косу, был почти забит песком. В период засухи, а также когда проток полностью открывался, Лагуна становилась у́же, обнажались илистые осушки со стороны и луга, и косы.