Камни говорят

К северу от Сюдюрхуса находилась старая-престарая калитка, от которой вела тропинка к Хали, – настолько древняя и заросшая к тому моменту, когда я достиг сознательного возраста, что я ее даже не замечал, пока мне не показали. Когда Стейдн переносил хутор, проложили новую тропу к Хали, немного восточнее старой. Я не знаю, забросили ли старую дорожку с появлением новой, или же, пока в старом доме еще кто-то обитал, по ней продолжали ходить.

В Сюдюрхусе одно время жил брат моей бабушки Гисли Тораринссон – человек крепкого телосложения, умный и обладающий даром ясновидения. Гисли как-то заметил неизвестного человека, который прошел по дорожке от калитки Сюдюрхуса вверх к Хали, потом исчез в кузнице, откуда затем вышел и пошел вниз по той же тропе. Гисли отчетливо видел, что этот человек не из нашего мира. Не помню, как часто ему являлось это видение. Гисли был правдивым человеком, реалистом и в меньшей степени фантазером, чем кто-либо другой.

Примерно пятьдесят лет спустя другой ясновидец, проживающий в Хали, уроженец другой местности, никогда не слышавший о видении Гисли, нередко замечал, как по той же тропе бродил неприятного вида незнакомец. К тому времени по ней не ходили уже как минимум лет сорок. Видения Гисли не казались такими значительными, чтобы держать их в памяти. Но о них вспомнили, когда новый хозяин рассказал об увиденном.

– Что это было? – спросили его хуторяне.

– Что-то да произошло, – сказали другие.

– Это – тот умерший, который никак не отлипнет от старого Сюдюрхуса, старой дорожки и старой кузницы в Хали?

– Не знаю, что и думать об этом, но здесь точно что-то было.

О том, как Сюдюрхус был заброшен, у меня остались лишь нечеткие детские воспоминания. Я сидел в Хали в бадстове, на улице ярко светило солнце, и мне захотелось выйти на улицу. Что было потом, в памяти не сохранилось, помню только, что захожу в бадстову Сюдюрхуса, откуда вынесли все, кроме досок, которыми были обшиты стены. Внутри играли какие-то дети, в том числе жившая там маленькая девочка, чья семья готовилась к переезду. Девочка была лишь немногим старше меня. Я часто на нее смотрел – мне она казалась красивой, и мне стало тоскливо от того, что ей придется уехать. На этом воспоминания заканчиваются.

После этого Брейдабольсстадюр превратился в одиночный хутор, а холм, у подножия которого Стейдн когда-то построил дом, стал одной из тайн Сюдюрсвейта. Никто не знал, как появился этот холм, единственный на лугу. Луга в наших краях были настолько красивы, что ими можно было любоваться бесконечно. За ними, словно продолжая их великолепие, простиралась Лагуна. Она была совершенно неподражаема в тихую погоду и еще прекрасней, когда на нее налетал ветер.

Наш луг имел треугольную форму, немного спускаясь по склону на юг и юго-запад. Хали находился в его северном углу, Герди – в восточном, а Брейдабольсстадюр – почти в западном углу треугольника, чуть на восток. Герди располагался ниже, и от него хуже всего было видно море. Лучший вид открывался из Хали, находящегося выше других хуторов. Смотреть из Хали на океан было сплошным удовольствием.

Я достаточно рано понял, что знаю стороны света лишь приблизительно, и это вызывало у меня неудовольствие, поскольку очень хотелось достичь точности в этом вопросе. Направления и расстояния – это было первое, что, как я помню, мне хотелось изучить со всей скрупулезностью.

Но проще сказать, чем сделать. Я постепенно начал разбираться в расстояниях, высчитав, что один более-менее широкий шаг взрослого человека равняется полутора локтям, а два шага – трем локтям, или одной сажени. Но я был ребенком, и мне нужно было тянуться, чтобы пройти сажень в два шага. Но тянуться на какую длину?

В Хали мне удалось раздобыть палку, служившую меркой. Я знал, что ее длина составляет один локоть. Я поднялся с палкой на северный край холма за хутором и отмерил три локтя, после чего, вытягиваясь вперед, сделал два шага, чтобы покрыть это расстояние. Для этого мне пришлось тянуться изо всех сил. Но, как бы то ни было, пройти сажень в два шага мне удалось. Ура, я это сделал! После этого я стал отрабатывать длину шагов, постоянно посматривая в сторону дома, а также хутора Герди – не видит ли кто меня. Если мои эксперименты заметят, то по всей местности будут говорить, что «этот Бергюр совсем сдурел» – ведь после моего памятного похода в церковь достаточно было самой малости, чтобы поднять меня на смех.

Но я должен это сделать! Я отмерял на земле меркой двадцать один локоть, потом делал длинные шаги, а затем проверял, совпадает ли пройденный мной путь с отмеренным расстоянием. Так я продолжал тренироваться, всегда поглядывая в сторону домов, пребывая в постоянном волнении, пока мне не удалось достичь одинаковой длины шагов и они не стали совпадать с меркой. Тогда я побежал домой и вернул мерку на прежнее место. Я потом еще много раз отрабатывал шаги, но только там, где меня не было видно.