Камни вместо сердец

Оставив его в одиночестве, я вернулся в дом. Солнце уже опустилось краем за высокие новые трубы приорства. Слуга под надзором Фальстоу вытирал траву тряпкой, удаляя с нее следы крови Ламкина, чтобы его хозяйка не увидела ее. Дворецкий шагнул ко мне:

— Мастер Шардлейк, я уже намеревался отправиться искать вас. Мастер Хоббей просил спросить, не угодно ли вам поговорить с ним в его кабинете.

Печальный и бледный хозяин сидел в кресле за столом. Он перевернул песочные часы и смотрел на вытекавшую из верхней части струйку песка. Хмурый Дирик сидел напротив него. Я догадался, что оба успели посовещаться. Каков бы ни был исход разговора, моего оппонента он не обрадовал. В первый раз я заметил на его лице тревогу.

— Прошу вас сесть, мастер Шардлейк, — предложил мне Хоббей. — Я должен кое-что сообщить вам.

Я сел, и он негромко произнес:

— Дело в том, что после смерти бедной Эммы моя жена много лет пребывает не совсем в себе. Она страдает от необъяснимых страхов и фантазий. Прошу вас оставить без внимания недавний инцидент. Признаюсь, что я скрывал от вас, насколько… насколько несдержанной она может стать. — Бледное лицо его порозовело. — Мастер Дирик также не знал о ее болезненном состоянии.

Я посмотрел на коллегу. Хмурый взгляд его был обращен к полу. Николас же продолжил:

— Абигайль любит мальчиков. Но иногда она ведет себя очень странно — поэтому Хью держится в стороне от нее. Да и Дэвид тоже. Сегодня днем… я и в самом деле подозреваю, что она взаправду решила, что Дэвид преднамеренно спустил Аякса на Ламкина.

Я внимательно смотрел на него. Неужели Николас не заметил улыбки на лице своего сына? Затем я повернулся к Винсенту. Тот отвернулся, и я подумал: «Ты точно видел ее!»

— А что, по вашему мнению, имела в виду ваша жена, назвав меня глупцом, потому что я не вижу того, что находится перед моими глазами? — спросил я Хоббея.

— Не знаю. На нее иногда накатывают такие фантазии… — распрямившись, он широко развел узкие белые ладони. — Прошу вас только поверить в то, что до сего дня она ни разу даже не прикоснулась в гневе к Хью или к моему сыну.

Пожалуй, это действительно так, подумал я, если судить по потрясению Дэвида, когда мать набросилась на него с кулаками. Хотя, учитывая всю тяжесть его проступка, подобной реакции трудно было удивиться.

— Она назвала Хью и Дэвида неестественными созданиями. Что могла она иметь в виду? — задал я новый вопрос.

— Я этого не знаю. — Хоббей отвернулся, и я подумал, что теперь он точно лжет. Потом хозяин дома снова повернулся ко мне с прежним, полным печали выражением на лице. — Именно из-за Абигайль мы так редко общаемся с соседями. Она не хочет их видеть. — Он прикусил губу. — Но мы все-таки продолжим приготовления к охоте.

— Мне очень жаль, сэр, что она настолько несчастна. Утрата собачки еще больше расстроит ее, — сказал я.

— O, да, — с горечью в голосе согласился мастер Николас. — Ламкин сделался средоточием ее жизни. — Он неловко, с трудом поднялся на ноги. — Впрочем, обед готов. Мы должны поесть, сохраняя достоинство перед лицом слуг. Абигайль не разделит наше общество, она удалилась в собственную комнату.

Трапеза выдалась неловкой. Фальстоу сидел с нами за столом. Если дворецкий солидного дома иногда присоединяется к семье за столом, в этом нет ничего неожиданного, однако то, как его взгляд путешествовал по лицам Хоббея, Хью и Дэвида, удивило меня. Я вспомнил слова Барака: действительно можно было подумать, что Хойлендское приорство принадлежит Амброузу.

Общий разговор не вязался. Я смотрел по очереди на каждого, пытаясь отыскать взглядом то, что находится перед моими глазами, но чего не замечал прежде, и тем не менее, ничего не увидел. Глаза Дэвида покраснели, он был раздавлен ситуацией… и как бы съежился. Сидевший возле него Хью все свое внимание обращал к трапезе. Он ел с бесстрастным видом и опущенными глазами, хотя я ощущал в нем напряжение.

Ближе к концу трапезы Хоббей-младший внезапно положил ложку и закрыл лицо ладонями, содрогаясь от рыданий. Отец через стол прикоснулся к его руке.

— Это вышло случайно, — проговорил Николас успокоительным тоном, словно обращаясь к малому ребенку. — Твоя мать со временем это поймет. Все будет хорошо. Вот увидишь. — Сидевший по другую сторону от Дэвида Хью отвернулся. Я подумал: не ревнует ли он к тому, что глава семейства предпочитает Дэвида? Впрочем, нет, оба они ему безразличны.

После обеда я отправился к комнате Дирика, постучал, и его резкий голос разрешил мне войти. Сидя возле небольшого стола, он читал письмо в свете свечи и, оторвавшись от чтения, посмотрел на меня неприветливым взглядом.

— Не письмо ли от жены читаете, брат? — начал я вежливым тоном.

— Да. Она ждет меня домой.

— Эта жуткая сцена… убийство собаки… реакция мистрис Хоббей…

— Хью она и пальцем не тронула, — резко ответил Винсент.

— Она говорила странные вещи. Назвала Хью и Дэвида неестественными созданиями, сказала, что я не вижу того, что находится перед моими глазами…

Мой коллега отмахнулся:

— Она не в себе.