Камни вместо сердец

— Ничего больше сделать я не мог, — Бротон широко развел руками. — Я поговорил с Майклом. Чтобы быть честным в отношении Николаса, Майкл сказал, что дети ухожены и их потребности выполняются. Однако он добавил, что Хью и Эмма не получают никакой ласки от Хоббея и его жены.

— Ну, подобное нередко в случае опеки…

— Дело было не только в этом. Майкл опасался того, что Николас Хоббей задумал выдать Эмму за своего сына, чтобы таким образом соединить их земли в Хэмпшире.

— То есть за Дэвида Хоббея?

— Да. Покидая в тот день их дом, я видел этого мальчишку. Он торчал в коридоре снаружи, однако ничуть не сомневаюсь, что перед этим подслушивал у двери. Дэвид смотрел на меня с дерзостью, странной для ребенка — в ней было нечто торжествующее.

— Сколько тогда ему было… двенадцать лет?

— Да. И такого обделенного Богом мальчишки я еще не видел. Коренастый, щекастый, темноволосый, как и его отец, уже с кустиком волос на верхней губе. — Викарий умолк и воздел кверху руки. — Простите, мне не следовало этого говорить. Тогда он был совсем еще ребенком…

— Сейчас он уже почти мужчина, — заметил Барак.

— К сожалению, у мастера Хоббея имелись все права устроить подобный брак в качестве опекуна, — заметил я.

Бротон в негодовании тряхнул головой:

— Это ужасно. Таинство брака превращается в сделку. И Майкл рассказывал мне, что Дэвид обнимал Эмму так, как ему не положено этого делать. Хью подрался с ним из-за этого.

— Так говорила мне и матушка Майкла. Однако Эмма потом умерла.

— Упокой Господи бедное дитя! К тому времени опека над Кертисами была разрешена, и Майкл вместе с детьми перебрался в дом Хоббеев, оставив приход. С той поры я видел его только один раз, когда он явился ко мне, чтобы известить о смерти Эммы. — Бротон покачал головой. — Он сказал, что Абигайль Хоббей не обнаруживала никакой печали на ее похоронах и холодным взглядом следила за происходящим. Мне показалось, что в этот момент я заметил отчаяние на лице Кафхилла. И, судя по вашим словам, выходит, что я не ошибся. — Священник посмотрел мне в глаза: — Может ли это помочь вам, сэр?

Я задумался:

— Боюсь, что немногим. Быть может, среди вашей паствы найдутся люди, хорошо знавшие семейство Кертисов?

Мой собеседник покачал головой:

— Едва ли. Лишь я один интересовался обстоятельствами опеки. Люди не любят вмешиваться в подобные материи. Однако мне удалось открыть одно обстоятельство. Поговаривали, что мастер Хоббей был в долгах.

— Тогда как он мог позволить себе купить опеку? И, кроме того, он ведь купил здание монастыря и перестроил его!

Тут в разговор вмешался Джек:

— Он надеялся заполучить принадлежавшую Эмме долю земель Кертисов, выдав ее за своего сына. В таком случае он явно просчитался.

Бротон встревожился:

— Он по-прежнему обладает правом устроить женитьбу Хью. Что, если он присмотрел для него совершенно неподходящую особу? И Майкл обнаружил именно это?

Я задумчиво кивнул:

— Вполне возможно. Сэр, я буду благодарен вам, если в понедельник вы придете на слушание. Во всяком случае, вы сможете заявить, что положение дел вас не устраивало.

Мне нужен был каждый клочок сведений. Однако ничего такого, чего не мог бы без труда опровергнуть хороший адвокат другой стороны, мне услышать не удалось. Я поднялся, кривясь из-за боли в спине. Поднялся и викарий.

— Сэр, — проговорил он. — Вы позаботитесь о том, чтобы правосудие совершилось? Исправите все зло, причиненное Хью?

— Я попытаюсь это сделать. Однако будет нелегко. Завтра я пришлю к вам Барака подготовить ваши показания. Их следует представить в Опекунский суд до начала слушания.

— Бог не потерпит несправедливости к детям! — с внезапным пылом произнес Бротон. — Как сказал наш Спаситель: «Всякое зло, причиненное малым сим, совершено также и мне».

Он цитировал Писание яростным голосом, однако я заметил, что старый священник плачет: слезы текли по его морщинистому лицу.

— Простите меня, сэр, — сказал он. — Я думал о Майкле. Как самоубийца, он обречен попасть в ад. Как это… горько. Однако Бог решил, что именно там должны находиться самоубийцы, и кто мы такие, чтобы оспаривать волю Господню?

Вера и отчаяние смешались на его лице.

— Милосердие способно смягчить справедливый приговор, — проговорил я. — Это важный принцип — во всяком случае, в земном законодательстве.

Викарий кивнул, однако не произнес ни слова, пока не проводил нас наружу.

— В какой час я должен прийти в понедельник? — спросил он, когда мы прощались у двери церкви.

— Слушание назначено на десять часов в Опекунском суде, в Вестминстере. Если вы сможете прийти так рано…

Кивнув, священник исчез в сумрачных недрах храма. Когда мы проходили мимо покойницкой, Барак повернулся ко мне.

— Правосудие? В Сиротском суде его не дождешься, — усмехнулся он с горечью. — Там вершат суд жестокий, подобный тому, каким, по его словам, судит Бог.

— Если Майкл Кафхилл заслужил пребывание в аду, тогда, наверное, Сиротский суд выносит более справедливые приговоры, чем сам Бог. Но давай лучше сменим тему. Ни к чему обсуждать подобную ересь на улице.