Камни вместо сердец

— Мне бы хотелось помочь ему, если я в состоянии это сделать. Но я хочу попросить назначить мне какого-нибудь спутника. Мой клерк не имеет возможности ехать со мной, а домоправитель непригоден для подобных дел.

Ее величество кивнула:

— Вы хотите, чтобы вас сопровождал хороший клерк и сильный человек. Уорнер, можете ли вы устроить это?

— Сделаю все возможное.

Королева улыбнулась:

— Я вижу ваше волнение, мой добрый слуга. Но я хочу, чтобы расследование по этому делу было проведено должным образом. Потому что оно ранит мое сердце. И еще потому, что этого требует справедливость. — С этими словами она повернулась ко мне: — Благодарю вас, Мэтью. А теперь мне пора идти. Я должна присутствовать на обеде вместе с королем. Мэтью, — она протянула мне руку для поцелуя, — сообщите мне все, что случится на слушании.

Губы мои прикоснулись к мягкой коже, пахнуло мускусным ароматом, и королева Екатерина оставила комнату, а последовавшая за ней камеристка закрыла дверь. Уорнер опустился в кресло и посмотрел на меня вопросительным взглядом:

— Словом, жребий брошен, Мэтью.

— Да.

— Известите меня обо всем сразу же после окончания слушания, и если вам придется оставить город, я позабочусь о том, чтобы вас сопровождали надежные люди.

— Благодарю вас.

Помедлив, Роберт проговорил:

— Полагаю, что вы не впервые заботитесь об обездоленных детях.

Я улыбнулся:

— Разве Господь наш не говорил, что надлежит заботиться о малых сих?

Барристер наклонил голову. Мне было понятно, что он гадает о причине, побуждающей меня заниматься таким делом. Я и сам сомневался в собственных мотивах, если не считать того, что грозящая детям опасность и творимое юристами зло всегда самым тесным образом задевали меня. Как и желания королевы, к которой я ощущал более чем дружеские чувства. Впрочем, распространяться об этом было незачем. Откланиваясь, я ощутил новый прилив решимости, которую Барак иногда именует упрямством.

Через несколько часов я вновь шел по двору Бедлама. Его затянула какая-то теплая дымка, поглощавшая городской шум.

В то утро я решил побывать у Эллен. Мысль о том, что она не располагает даже официально положенной безумцу защитой, еще больше напрягала присущее мне чувство ответственности. Двое людей не могли не знать правду: попечитель Джордж Метвис и надзиратель Эдвин Шоумс. С Метвисом я встречался два года назад — во время расследования по делу моего заточенного в Бедлам клиента. Этот типичный придворный не скрывал того, что воспринимает занимаемую должность исключительно как источник дохода. Заставить его поделиться своими секретами могли только суммы, находящиеся за пределами моих возможностей. И надзиратель Шоумс был лишь оружием в его руках. Посему я решил, быть может, с излишней поспешностью, вновь повидаться с Эллен и еще раз попытаться что-либо выведать у нее.

Я постучал в дверь. Мне ответил один из младших надзирателей, крепкий, с отвисшей челюстью молодой человек по имени Пэлин. Он сонно кивнул мне.

— Я хочу повидать Эллен Феттиплейс, — сообщил я ему.

— Ага, — кивнул надзиратель, но тут его отодвинул в сторону Хоб, занявший место в дверях.

— Мастер Шардлейк, — проговорил он тоном, в котором приветствие мешалось с насмешкой. — Не ожидал увидеть вас так скоро!

— Не исключено, что меня в ближайшие дни ожидает дальняя дорога, и я хотел сообщить об этом Эллен, — объяснил я.

Смотритель шагнул в сторону, пропуская меня внутрь. Дверь кабинета оказалась открытой, и я увидел сидевшего за столом и что-то писавшего человека. Этот жирный мужчина средних лет, похоже, никогда не вылезал из черного, слегка запятнанного камзола. Заметив меня, он обратил ко мне невозмутимый каменный взгляд. Мы были с ним давними противниками.

— Пришли повидать Эллен, мастер Шардлейк? — рыкнул он низким тоном.

— Да, сэр.

— Похоже, что кто-то пытался вас придушить, — заметил толстяк. — Должно быть, какой-нибудь несчастный клиент, обезумевший от судейских проволочек?

— Увы, всего лишь обыкновенные воры, как и все мошенники, любители чужих денег. Но спасибо за приветствие, мастер Шоумс. В Бедламе всегда рады гостям.

— Тем, кому приходится выполнять наши обязанности, работа эта радости не представляет. Так, Хоб? — Эдвин бросил острый взгляд на Гибонса.

— Точно так, сэр, — подтвердил смотритель.

— Она сейчас в гостиной, — вновь повернулся ко мне Шоумс. — И вы можете сказать ей, чтобы привела старого Эммануила — подписать расписку за свою одежду — или подписала ее сама. Скажите, чтобы принесла расписку ко мне вместе с моей чернильницей.