КамТугеза

– Что ты хочешь услышать? – перебил Томаса ставший серьезным Павел. – Возьму ли я вилы и пойду жечь усадьбы жуликов на Рублевке или уеду туда, где лучше кормят? Я же знаю, чем все это обычно кончается: выгонишь одного говоруна, придет следующий и опять начнет карманы набивать, во всем обвиняя предыдущего. Не знаю, Томас. Если станет очень обидно… Не знаю… Честно. А ты? Ты‑то сам, что будешь делать?

– За вилы я точно не возьмусь, я вообще толстовец, ты же знаешь, – отшутился Томас. – Занимайтесь любовью, а не войной.

– И я о том же, – подхватил Павел, – свобода в том и заключается, что у них есть возможность тебя грабить, а у тебя засунуть им вилы под ребра…

Катя, которая слова Павла про сделку с совестью примерила на себя, чтобы опять не начать болезненный самоанализ, наконец‑то решилась:

– А сегодня джентльмены будут только рассуждать или кто‑то угостит даму чем‑то посущественнее разговоров?

Глава 32

До центра Некрасовки на такси у Родиона доехать не получилось: дорогу перекрыли, и автомобили не пускали. Поэтому ему пришлось пешком целый час добираться до того места, откуда доносилась громкая музыка. Родион еще из машины позвонил Лизе, которая рассказала где ее искать и добавила, что видела его приятеля Томаса с симпатичной девушкой. «Вот и замечательно, – решил Родион, – сразу со всеми там и поговорю».

Ветра не было и разогретый ярким солнцем и отравленный горящей свалкой ядовитый воздух, сжатый со всех сторон высотными домами, казалось, мог вспыхнуть от зажженной спички как газ из конфорки на кухонной плите. По настроению и разговорам людей, рядом с которыми Родион шел в сторону сцены, было непонятно на митинг они идут или на праздник. Несмотря на вонь, явно вредную для здоровья, люди направлялись к сцене целыми семьями и с детьми, сажая уставших отпрысков на плечи. Скорее всего, большинство из них были приезжие, которых обманули застройщики, пообещав чистый тихий район. А сейчас, к отвратительной экологии, прибавилась горящая свалка. «Не у всех есть такая возможность как у тебя: бросить все и умчатся на край света».

Со стороны площади к сцене было уже не пробраться. Родион свернул во двор между двумя длинными домами, через него попал на соседнюю улицу, по ней через школу, детскую площадку и небольшой уличный рынок, вышел прямо к сцене. И тут же столкнулся с Лизой. Она стояла рядом с телевизионными фургонами под тентом, очень серьезная, что‑то быстро листая в смартфоне. Вокруг бегали техники, курили музыканты, ожидая своей очереди, а несколько человек, сдвинув два стола и разложив на них еду и напитки, устроили небольшой банкет. Было шумно от тех, кто выступал  на сцене и от толпы, в которой постоянно кто‑то свистел, кричал, взрывал петарды.

Заметив Родиона, Лиза обрадовалась и вместо приветствия, как ни в чем не бывало, обняла его за шею и поцеловала в щеку. Потом, не снимая рук с плеч, заглянула ему в глаза и, улыбаясь, произнесла:

– Ну что, Дон Жуан, нагулялся? А где камера?

– Тут без меня много тех, кто с камерами, – Родион кивнул головой в сторону телевизионных бригад. – Я собственно приехал попрощаться. Уезжаю, как только будут билеты.

– И меня бросаешь и ту милую девушку, которая с Томасом сейчас в кафе сидит? – с иронией спросила Лиза.

В этот момент к ним подошла постриженная почти наголо экстравагантная девушка с круглыми зеленными очками на кончике носа. Родион даже сразу не понял, что рисунки на ее руках от кистей до плеч и на шее это не какая‑то оригинальная блузка, а настоящие татуировки.

– Лизушка, милая моя, можно я пораньше выступлю, а то я везде сегодня опаздываю. Мне еще надо и к Мише на телевидение успеть, и на Старую площадь заехать к Сергею Владимировичу, – спросила девушка, приветствуя Лизу лишь обозначенным трехкратным поцелуем.

– Да, Саша, конечно, – пообещала Лиза. – Может, ты бы на плечи что‑нибудь накинула, чтобы людей не шокировать.

– Пусть любуются. У меня в инстаграмме есть и не такие фоточки. И никто еще не жаловался. Имидж – твоя вторая кожа и защита от назойливых идиотов. За ним я, как за стеной. А кто этот красавчик с такими чувственными губами?

Татуированная девушка повернулась к Родиону и внимательно осмотрела его снизу вверх.

– На чужой каравай, рот не разевай, – рассмеявшись, обрезала ее Лиза. – У тебя своих женихов хватает.

– А я бы для него и рот разинула, и ноги раздвинула, – засмеялась девушка. – Да и ты сама мне очень нравишься… Так что надо как‑нибудь нам троим встретиться в узком кругу.

Девушка отошла, игриво изобразив на лице что‑то похожее на сексуальное томление.

– Что здесь делает эта сумасшедшая наркоманка? – удивился Родион.

– Вообще‑то, она сначала потомственная аристократка и звезда инстаграма с миллионами подписчиков, а потом, может быть, немного наркоманка.

Лиза смотрела ей вслед то ли с завистью, то ли с уважением.

– Она что, выступать будет? У вас кажется протестное мероприятие. Что люди подумают?

– Когда у тебя миллионы подписчиков – ты сам рассказываешь им как надо думать.