КамТугеза

– Вы думаете, в другом месте ей будут очень рады?

Официантка принесла Павлу на большой тарелке сочную отбивную с торчащей из нее косточкой, гарнир из жареной картошки фри и кружку светлого пива. Он сделал большой глоток и начал с плотоядным блеском в глазах резать мясо.

Глядя на то, как Паша с наслаждением смакует отрезанные кусочки, Катя поняла, что ужасно голодна. Она бы с удовольствием тоже перекусила, но денег у нее почти не было, а просить Томаса ей уже было неудобно. Чтобы отвлечься от голода и от еды, она стала смотреть на то, что делается у сцены, как вдруг увидела ту самую девушку из красного автомобиля у дома Родиона. Девушка, стояла в кругу людей и отдавала какие‑то распоряжения. Будто почувствовав на себе чей‑то взгляд, она повернулась и посмотрела в их сторону и неожиданно, оставив своих коллег, пошла к ним. Катя растерялась. Но Лиза шла не к Кате. Она увидела Томаса, которого немного знала, как друга Родиона и решила с ним поздороваться, надеясь узнать, кто у него мог быть утром.

Лиза готовилась к выступлению и была одета очень элегантно. Кремовая узкая юбка, подчеркивающая ее точеные бедра, белая блузка с расстегнутыми верхними пуговицами, кремовый пиджак, белые лодочки на высоком каблуке, аккуратно уложенные рыжие волосы – все это великолепно сочеталось с ее непринужденной уверенностью. Катя, в обычных синих джинсах и незатейливой черной футболке, почувствовала себя неуютно.

– Томас, привет! Можно к вам? – подошедшая к столику Лиза улыбалась всем одновременно.

Павел вскочил и схватился за спинку свободного стула.

– Вот это праздник сегодня! Я когда‑нибудь об этом дне буду рассказывать своим детям, как только они родятся, а они мне не будут верить. Может быть, мы им тогда вместе будет рассказывать?– он болтал без остановки, буквально пожирая Лизу глазами. – Как же хорошо, что я не успел жениться на милой официантке пятнадцать минут назад. Видите, у Томаса уже все наладилось, – он шутливо кивнул в сторону Кати, –  а я одинокий мечтатель безнадежно в вас влюбленный. Вы верите в любовь с первого взгляда?

Лиза снисходительно улыбалась, слушая его сомнительные любезности. Как только Павел на секунду замолк, спросила у Томаса:

– А где же Родион? Он обещал мне приехать и помочь?

Томас, еще не пришедший в себя после того как узнал, что его подруга ушла к его лучшему другу, подумал: «Интересно, как будут себя чувствовать эти две девушки, обе подруги Родиона, если узнают об этом? Может, стоит их просветить?» От такой мысли ему стало весело.

– Я не знаю. Весь, наверное, в делах заботах. Собирается, видимо. Мне он говорил, что сегодня‑завтра улетает, – ответил Томас. И чтобы перевести разговор с этой темы спросил:

– А что у вас здесь намечается?

– Ну ты же чувствуешь запах свалки. Будем с этим серьезно бороться, – ответила Лиза.

– Очень уж грандиозный масштаб мероприятия, – удивился Томас.

– Вам не угодишь! То обижаетесь, что никто не обращает внимания на то, как вы здесь задыхаетесь, то удивляетесь масштабу, – Лиза встала. – Я должна работать. Мне надо идти и вас я оставляю.

Она пошла обратно к сцене походкой профессиональной манекенщицы, зная, что все сейчас на нее смотрят. Павел даже не нашел что сказать, только печально смотрел вслед. А Катя решила, что утром Лиза могла видеть ее у подъезда и сейчас специально подошла, чтобы рассмотреть поближе. Ей пришло в голову, что если Томас прав и Родион все‑таки уедет, то может получиться так, что она погналась за двумя зайцами.

– Вот за таким восхитительным политиком я готов проследовать куда угодно, – мечтательно сказал Павел.

– Даже если он поведет куда‑нибудь не туда? – спросила, немного уязвленная Катя.

– Все политики ведут «куда‑нибудь не туда», но с некоторыми хотя бы приятно немного поблудить, – все еще глядя на уходящую Лизу, ответил Павел.

– Ну а потом? Когда обнаружится, что эта дорога не твоя, –  поинтересовался Томас.

Павел повернулся к столу и опять принялся за свое мясо. Отрезав большой кусок, он проткнул его вилкой, обмакнул в соус на краю тарелки и поднес ко рту. Потом вдруг остановился, будто что‑то вспомнив, сделал глоток пива и решил ответить:

– Понимаешь, Томас, я же летчик… Перелетная птица… Если мне где‑то холодно, я лечу туда, где теплее. Мне что в «Аэрофлоте» на «боинге» летать, что в «Люфтганзе» на нем же. Что блондинка, что брюнетка… Если сильно накосячит, я на крыло и вперед…

– А не обидно? Все‑таки твоя родина здесь. А здесь… –  Томас не договорил, а просто показал рукой на сцену.

В этот момент на сцене какой‑то молодой человек с горящими глазами убеждал, что если есть в стране какая‑то партия – есть Россия, нет этой партии – не и будет России. И поэтому каждый должен быть готов, переходя на фальцет, кричал он в микрофон, жизнь отдать за эту партию и за Родину.

– Обидно? – Павел положил обратно на тарелку вилку с насаженным куском. – Понимаешь, Томас, совесть она или есть, или нет. Это сиськи пришить можно, а совесть… Поэтому пусть каждый сам отвечает за свои дела. Не мое дело их судить. Мне бы со своими грехами разобраться.