КамТугеза

Лиза подошла к сцене, чтобы показать актеру, что ему нужно как можно быстрее убраться.

– Что с деньгами? Где этот фонд? Сколько денег на семью? – неслись вопросы со всех сторон.

– Да я, ребят, не знаю точно… Тысяч по пять может дадут, – растерянно отвечал смутившийся исполнитель.

Ситуация накалилась и могла бы кончится большими неприятностями, если бы в этот момент не случилось одно непредвиденное событие. Кому‑то в толпе надоело пачкающее пальцы растаявшее на жаре мороженное и чтобы от него избавиться, а заодно показать свое отношение к происходящему, человек бросил его в сторону сцены. Белый снаряд, описав в воздухе красивую дугу, глухо плюхнулся прямо на макушку Штиблету. Это и спасло ситуацию. Хохот и свист заполнили площадь.

Люди могут злиться на кого‑то серьезного, но обижаться на юродивых шутов, а тем более воспринимать их всерьез, в России не принято. Поэтому все отнеслись к словам сбежавшего музыканта лишь как к глупой шутке.

Конфликта удалось избежать. Режиссеры быстро включили фонограмму с патриотическими песнями. Постоянные участники всех митингов, активисты из КПРФ, притащили откуда‑то виселицу с повешенным толстым тряпичным буржуем с черным котелком на голове. Рядом предлагали сделать совместное фото люди, загримированные под Ленина и Сталина. В сторонке, с десятком радужных флагов, курили представители меньшинств.

Родион уже видел сидящих недалеко от него за столиком Катю и Томаса, но еще не мог к ним пробраться через плотную толпу людей.

В это момент на сцену поднялась Лиза.

Глава 34

Томас не умел долго злиться на людей. Горячая испанская кровь была уже сильно разбавлена. Ее хватало лишь на короткие, правда, очень яркие вспышки запальчивости, как и произошло вчера с казаками. А после этого Томас начинал корить себя. Он находил для пострадавших десятки оправданий. Повод, из‑за которого он вспылил, потом казался совершенно пустяковым. Ему становилось стыдно перед теперь уже незаслуженно обиженными людьми. В душе на несколько дней поселялось неприятное чувство досады и недовольства собой. Конечно, если бы Родион попался ему под руку сразу, то, скорее всего, кончилось бы неприятной дракой. Но сейчас Томас уже начал как обычно копаться в себе и искать оправдание.

Он смотрел на Катю, разговаривающую с Павлом, и ему было ясно, что у этой красивой, умной девушки были причины выбрать Родиона, а не его. Что он мог ей предложить? У него даже жилья своего нет – все еще живет с родителями. Предлагали два года назад поработать в Мюнхене в Пинакотеке. Можно было неплохо заработать. Почему не поехал? Тогда он вспомнил своего прадеда, погибшего в 1941 году в боях под Москвой. Тот жег немецкие танки, чтобы Томас мог счастливо жить в Советском Союзе. Союза нет, а правнук едет в Мюнхен гастарбайтером. Понятно, что все не так просто. Но он так и не решился.

«Тогда не ной – это твой выбор, а любой выбор имеет последствия. Для тебя последствия – это вечное безденежье. Так что Катя сделала все правильно. А ты можешь и дальше спокойно сидеть в своем подвальчике, занимаясь любимым делом». Найти оправдание для Кати было легко, но объяснить поступок своего друга он не мог.

С Родионом он познакомился еще в школе в пятом классе. Родителям Томаса удалось перевести сына из Некрасовки в хорошую школу с углубленным изучением изобразительного искусства в центре Москвы. Вместе с обычными предметами здесь изучали рисунок, композицию, историю искусства. Естественно, школа была престижной, и устроить сюда детей хотели многие родители. Родион учился в ней с первого класса, так как школа фактически располагалась в его доме.

Проблемы у Томаса начались с первого дня. В классе верховодил сынок какого‑то местного бандита Гера Рябов. Маленького роста, злобный и завистливый, он постоянно пытался показать всем окружающим свое превосходство. Он не мог продемонстрировать свое преимущество в знаниях или в художественных способностях. Даже физкультура давалась ему тяжело. Но у него не было равных в способности безнаказанно унизить любого из одноклассников.

Собрав вокруг себя несколько слабохарактерных недалеких ребят, он, прикрываясь отцом, постоянно вынашивал планы каких‑нибудь гадостей. Когда в классе появился Томас – высокой, независимый, с длинными черными волосами, Гера возненавидел его с первого дня. И сразу решил показать: кто есть кто. Во время урока физкультуры, когда все были в спортзале, он вернулся в раздевалку и помочился в ботинки Томаса. Потом, еле дождавшись, когда тот заметит случившееся, нагло процедил сквозь зубы:

– Ну, что фраерок, теперь ты опущенный, – и захрюкал от восторга противным смехом.

– Это ты сделал? – спокойно спросил Томас.

– А хоть бы и я? И что? – Гера сидел на скамейке, презрительно глядя на Томаса и подмигивая своим приятелям.

Томас аккуратно взял за мысок свой ботинок и с размаху вдарил им по щеке своего обидчика. От неожиданности хулиган с грохотом завалился на спину, а из‑за скамейки торчали только его босые ноги с грязными пятками.