Камыши

— Ну что делать, раз уж так вышло, — медленно, все еще как будто не решаясь, проговорила она. — Но только действительно не больше чем минут пятнадцать-двадцать. Может быть, бегом?

Стряхнув свои шлепанцы, она взяла их в руку, и под хлеставшим косым дождем мы побежали рядом по самому краю обрыва, обегая и перепрыгивая пузырившиеся под ногами коричневые лужи.

Эта пробежка словно уменьшила неловкость нашей первой и потому трудной встречи. Какой-то обязательный рубеж был преодолен. Я постоял у двери столовой, пока она тут же, на углу, мыла ноги, подставляя их под белую, лившуюся с крыши, струю. Мне показались мягкими и необыкновенно женственными ее ловкие движения.

В низкой и потому особенно шумной, заставленной неубранными столами комнате, сизой от табачного дыма и бараньего чада, было сипло от голосов и бесшабашно оттого, что звенели стаканы, что чубатый в красной футболке парень размеренно колотил таранькой по столу и горластая буфетчица утомленно повизгивала от смеха.

— Ничего? — придвинув Вере стул, осторожно спросил я, когда мы сели подальше, у стены, и я увидел, как она внимательным взглядом, словно присматриваясь, скользнула по лицам. — Потерпите?

— Неужели это вас шокирует? — усмехнулась она, подняв брови. — Такие же ведь люди… Рабочие из совхоза. — И, положив свою клеенку на колени, встряхнув волосами и небрежно пригладив их сзади рукой, она выпрямилась и села свободнее, точно своя в этой компании. — Так я готова ответить на ваши вопросы, Виктор Сергеевич.

Я протянул ей меню. Теперь невозможно было представить, что это именно она в черном кружевном платье входила в ростовский ресторан, такой сейчас была здешней, простоволосой.

— Нет, нет, я только посижу с вами, — решительно отказалась она, по-хозяйски сложила несколько грязных тарелок и поставила их на другой край стола. — Разве что полстакана сухого вина. Я ведь понимаю, что вы приехали совсем не за тем, чтобы я перед вами вертела глазами и морочила голову парадоксами. Впрочем, у меня это и не получается, если бы даже… — она как бы передумала продолжать. — И потом у меня в доме действительно больной человек.

— У вас болен муж? — не слишком ловко спросил я, вытирая бумажной салфеткой нашу половину стола.

— Нет, в доме больная женщина, — ответила она не сразу, тоже взяла салфетку, потом посмотрела мне прямо в глаза, как бы испытывая. — Да, я замужем… Вернее, была замужем. — И неожиданно смешавшись, точно сказала что-то не то, она перебила себя: — Впрочем, я и сейчас замужем, если уж я стала отвечать на ваши вопросы. Меня всегда забавляет эта отечественная привычка: познакомившись с человеком, не ума пытать у него, а тут же заполнять анкету. Вас тоже не оставляет этот пережиток?

И опять ее глаза словно прижали меня. Я засмеялся.

— Может быть, все же рюмку коньяку, чтобы согреться?

— Нет, нет, — отказалась она. — И мне вовсе не холодно. Я не жеманюсь. Просто у меня еще вечером работа. А вот вам действительно нужна рюмка коньяку. Вас же прямо колотит.

— Неужели вам еще надо ехать в Темрюк? — удивился я. — Так поздно?

— Нет, у меня работа дома, — все с тем же мягким и всепрощающим терпением ответила она. — Что же вы ничего не берете? Сейчас закроют, и никто с вами церемониться не будет.

Еды никакой уже не было. Я взял сыру и бутылку сухого вина. Вера как бы что-то прикинула, взглянув на стол, встала и вернулась с куском жареной и еще горячей рыбы.

Какая-то странность: я сидел рядом с женщиной, которую как будто давным-давно звал. Подле нее как бы образовывался круг тишины.

— И ведь я все жду, Виктор Сергеевич, — неожиданно засмеялась она. — Я же догадываюсь, что вы хотите услышать и зачем приехали в Тамань.

— Зачем? — спросил я, не понимая, что она имеет в виду.

Парень с таранькой ободряюще подмигнул мне.

— Вас же мучает, что я делала в прокуратуре. Так ведь? — Она подняла стакан и отпила глоток, теперь почти весело глядя на меня. — А все совершенно просто. Там работает мой школьный товарищ. Знакомый вам следователь. Боря Бугровский… Вот и все.

— Вы учились вместе?

Так вот от кого она узнала, кто я, и каким образом у нее оказалась моя книга!

— Даже в одном классе…

— С ним?.. Нет, я приехал к вам не за этим, Вера. — Я вспомнил, что Бугровский мне как-то сказал, что ему тридцать. Значит, и Вере двадцать девять — тридцать. Пожалуй, она выглядит моложе.

— Теперь вы успокоились?

— Но я действительно просто хотел увидеть вас. И только, — сказал я, пытаясь понять, чем вдруг покоробила меня эта новость. — И знаете, Вера, я рад, что мы встретились. Скажите, а он говорил вам, зачем я хожу к нему?

— Да, — спокойно кивнула она. — Говорил, что вы питаете не совсем здоровый интерес к делу, которое он сейчас ведет.

— Нездоровый?.. А почему — нездоровый?

— Жаловался, что вам делать нечего и вы ему мешаете, — сказала она.

— А вы сами к нему заходили или он?..

Она даже чуть отодвинулась, приподняла голову и теперь смотрела на меня как бы сверху вниз.