Кангасейро

— Ты слышал, что сказала эта женщина: матерью Апарисио может быть только какая-нибудь греховная тварь! Она права, сын мой. Твой отец знал все это. Зло, которое творит Апарисио, идет от его деда. Все мы обречены страдать до конца, предуказанного всевышним.

Бентиньо ничего не ответил, он понимал, что лучше молчать и ждать, пока время залечит раны матери. Его мучили сомнения, и он отказывался верить в тяжкое предопределение судьбы своей семьи. Иногда он возмущался жизнью, на которую был обречен, и тогда назидания отца Амансио помогали ему.

Однажды после захода солнца — это снова было в пути — они постучались в дверь какого-то дома, у края дороги, и попросили приютить их на ночь. Вышла красивая девушка с печальным лицом и пригласила войти, дала поесть. В доме она была совсем одна. Девушка так пристально смотрела на Бентиньо, что тот не выдержал:

— Вы находите, что я на кого-то похож?

— Да, верно. Я никогда не видела, чтобы люди были так похожи. Это может быть только в одной семье, — ответила девушка и, повернувшись к старухе, спросила: — Вы идете из Педра-Бонита?

— Да, сеньорита, — ответила старуха, — мы спешим в Такарату, разыскиваем фазенду капитана Кустодио.

— А! Я знаю этого человека. У него убили сына в Жатоба. А юноша — ваш сын?

— Да, сеньорита, это мой самый младший.

— Понимаете, моя сеньора, я никогда не видела большего сходства, чем у вашего сына с Апарисио.

Бентиньо вздрогнул, но Жозефина спокойно ответила:

— Да, мне уже говорили об этом.

Девушка продолжала:

— Я увидела Апарисио впервые пять лет назад на празднике в фазенде Жозе Соареса, это в двух лигах отсюда. Погодите, я закрою дверь. — Девушка подбежала к двери и выглянула на дорогу, словно опасаясь кого-то. — Апарисио явился в фазенду с десятью молодцами, и случилось несчастье. Собралось много девушек, были и мужчины, но они даже не успели взяться за оружие. Апарисио вошел в дом и пригласил хозяйскую дочь. Девушка убежала в комнату и не хотела выходить, она заливалась слезами, как грудной ребенок. Потом все же вышла, дрожа, будто только что распустившаяся веточка. Апарисио приказал музыканту играть шоту и потащил за собой девчушку по залу. Вот тогда и случилось несчастье. Жука Новаи бросился из группы парней, но не успел он подбежать к танцующим, как один из молодцов Апарисио выстрелил и Жука как подкошенный свалился на пол. Танцы прекратились. Майор Соарес обратился к кангасейро, умоляя о милосердии. Апарисио ответил, что пришел сюда не для того, чтобы мешать веселью. «Мои ребята хотели только потанцевать немного, а эта собака бросилась кусаться. Мы сейчас уйдем и будем танцевать на площадке». Убитого оставили на полу, а сами тотчас же ушли и увели всех за собой танцевать до рассвета. Кангасейро не обидели ни одной девушки, и Апарисио сказал: «Майор Соарес! Мы ведь не солдаты, чтобы нарушать ваш покой!» Сеньора, я до сих пор помню его лицо. Это — лицо вашего сына.

Девушка рассказала, что живет здесь со своим отцом, который скоро должен вернуться домой.

Вскоре явился сам хозяин, и дочь сказала ему, что дала приют двум беженцам. «Они пробираются к фазенде капитана Кустодио».

Отец ничего не ответил ей, но, проводив мать и сына на ночлег в амбар, сказал:

— Моя дочь немного помешалась. С того дня, как Апарисио явился в фазенду кума Соареса, она только и говорит об этом проклятом бандите. Да, такая уж судьба сертанца: то засуха, то кангасейро или солдаты. — И ушел, оставив их в амбаре, где они укрылись от ночного холода. Старуха не обмолвилась ни словом о рассказе девушки, и Бентиньо обратился к ней:

— Мать, ты слышала, что говорила эта девушка? Она заметила сходство между мной и Апарисио… — Бентиньо не успел закончить фразу, как вновь появилась девушка. Она принесла лампу, соломенные подстилки, простыни и сейчас же снова заговорила об Апарисио:

— Кангасейро оставались до рассвета. Покойник лежал посреди комнаты в луже крови. Дона Синья, жена майора, приказала музыканту прекратить игру и обратилась к Апарисио: «Капитан Апарисио, у вас есть мать, она жива?» Кангасейро взглянул на нее и ответил: «Да, сеньора, слава богу, жива». «Тогда из любви к вашей матери позвольте людям унести отсюда этого христианина, он лежит, как собака, без свечей, которые осветили бы ему путь в иной мир».

Она хотела упасть к ногам Апарисио, но кангасейро не допустил этого. Он не произнес больше ни слова, никого не замечал. В патио было уже светло. В доме майора все плакали. Я видела кангасейро — их было больше десяти и во главе — Апарисио. Сеньора, можете мне поверить, это очень красивый человек. У него огромные глаза и черные волосы. Он сильный, высокий. А лицо — лицо вашего сына. Красивый, такого красавца, сеньора, я никогда не видела за всю свою жизнь. Я танцевала с ним и не боялась. А чего бояться? Кангасейро не звери. Апарисио — красивый мужчина, сеньора, и держал себя, как белый. На его молодцов я и не посмотрела…

Из дома донесся крик:

— Эстер, иди домой!

— Это мой отец. Он сердится, когда я вспоминаю об Апарисио, ему не по душе мои разговоры.