Кангасейро

— Я догадываюсь о чем, сынок. Анинья мне все рассказала. Ты хочешь жениться и уйти отсюда. Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Мне нечего дать за своей дочерью, вот разве только этот ясный день. Но, если ты хочешь жениться, все как-нибудь уладится. У меня припрятано немного деньжат из тех, что дал мне доктор Кунья Лима тогда, когда я уходил из его энженьоки. Я пришел тогда к нему и сказал: «Доктор, я знаю, что ваше положение политического вожака не очень завидное, и я не хочу оставаться у вас. Люди покойного Казимиро рано или поздно прикончат меня». Доктор стал уговаривать меня остаться. Но это были только слова. Я знал, что группа Симона взяла верх в политике. И я ему откровенно заявил: «Доктор, у меня жена и дети, и я не останусь здесь». Тогда он сказал мне: «Жеронимо, я не богат, но я тебе помогу». Он вынул бумажку в двести мильрейсов и дал ее мне. Вот уже больше пяти лет я храню ее. Теперь деньги пригодятся для твоей женитьбы, и вы с девочкой сможете уехать. А мы все останемся тут. Я знаю, что Анинья протянет недолго, мальчуган будет ухаживать за ней, он души в ней не чает. Если ты хочешь жениться, сделай это поскорее и уходи. Этому сертану еще немало придется вынести мук.

— Да, мастер, я так и думаю поступить. Но мне жаль оставлять синью Анинью в таком состоянии, и не знаю, согласится ли на это Алисе.

— Должна согласиться, должна согласиться. Жена уже уговорила дочку. Мы останемся. Я уверен, что этот негодяй из Брежо пришел покончить со мной. Брежонцы все такие, злопамятный народ. Пусть будет, что будет! Одно скажу тебе: Жеронимо де Силва не умрет, как ягненок. Я потащу этого несчастного за собой.

Они подошли к каза-гранде. Капитан Кустодио ждал их у двери.

— День добрый, мастер. Я ждал вас. Вчера ночью сюда приходил скупщик из Такарату и говорил мне о вас. Это некий Лауренсо, торгует спиртом. Он рассказывал, что в Брежо ходят всякие слухи о вас, будто вы кого-то убили, защищаясь.

— Но, капитан, чего этот человек ищет? Если он пришел разузнать обо мне, сеньор должен был направить его ко мне домой.

— Нет, мастер, человек сделал это не со зла. Он просто сказал это к слову. Речь зашла о храбрых людях, и он между прочим упомянул: «Храбрый человек этот Жеронимо, что работает здесь у сеньора». И тут рассказал вашу историю.

— Капитан, скажу вам только одно: мне не по душе такая болтовня. Может быть, сеньор не желает, чтобы я жил на его земле, тогда прямо так и скажите.

— Мастер, я не для того говорю вам об этом случае. В моей фазенде вы у себя дома.

Потом дрожащим голосом добавил:

— Поверьте, я человек слова… — и, как бы спохватившись, продолжил:

— Хотя сын мой похоронен и я не сделал того, что должен был сделать, чтобы отомстить за его убийство…

Мастер почувствовал себя неловко и опустил голову.

— Простите меня, капитан, у меня жена больна, она лежит в постели, и я плохо соображаю. Извините меня за такие слова, сеньор.

Мастер и Бенто ушли на сахароварню, а капитан продолжал стоять и смотреть вдаль, как бы в ожидании чего-то.

— Сынок, иногда человек, не желая, поступает по-свински. Зря обидел старика, а теперь мне самому тяжело.

Позже капитан вызвал Бенто.

— Я не все сказал, что слышал от скупщика из Такарату, мастер еще больше обозлился бы. Скупщик сообщил, что мастер совершил преступление и что в Брежо де Арейя его считали опасным человеком. Он не раз судился, и люди смотрели на него с опаской. А я только завидую ему. Сердце радуется, когда видишь сильного человека, который способен действовать сам, не дожидаясь, когда за него сделают другие. Вот это-то и заставляет меня так страдать. У меня убили сына, я видел, как его принесли окровавленного домой, а у меня не хватает смелости сделать то, что я должен был давно сделать. Позор. Но настанет день, и я решусь. Настанет день, и я все же пойду, куда должен пойти, и смою наконец с себя позор. Тебе незачем теперь возвращаться к себе на гору, в моем доме найдется для тебя комната, в ней жил раньше мой сын. И я скажу тебе: если бы наш сертан не был таким краем, ты мог бы жениться и жить со мной. Я один на этом свете, у меня был только сын, он похоронен там, наверху…

— Спасибо, капитан, но я уже решил. Женюсь на Алисе и уйду отсюда. Апарисио я не нужен. То же сказал мне и брат Домисио. И мастер Жеронимо согласен.

Они замолчали. Подошел вакейро Лаурентино, вся одежда на нем была из кожи.

— День добрый всем. Я иду с поля, капитан. Корова Лампарина пала вчера, и я продал шкуру одному сеньору.

Капитан ответил ему:

— Убирайся ты к дьяволу, бесстыжий негодяй! Эта тварь приходит только для того, чтобы сообщить мне какую-нибудь неприятность. Нашей эти деньги себе на хвост!..

— Но, капитан, почему вы подымаете такой шум? Я уже говорил вашей милости, что уйду с фазенды в любой день, когда сеньору будет угодно прогнать меня.

— Убирайся!

Но вакейро не пошевелился; держа шапку в руках, он улыбался, не придавая значения крикам хозяина.