Каникулы

— Погоди! Сергей, снимите, пожалуйста, с пациента штаны! Конечно, я могла бы и сама…

— Из Пахома не вышел бы медик, он слишком брезгливый, — сказал Сергей. — Хотя многие особи достойны только такого чувства.

Пахом повернул голову в сторону двери. Рита набрала в шприц из ампулы какой-то лиловатый раствор и вколола его Филиппц в области паха. Осмотрела без всякого женского любопытства гениталии. Села на стул. Серега оглядывал столик: всё ли готово. Приподнял несколько пузырьков, протер освобожденное место и поставил пузырьки. Продезинфицировал инструмент. Поглядел на Риту.

— Можно я выйду? — спросил Пахом. Умоляюще поглядел на них.

В комнате запахло больницей. Рита кивнула. Надела белый халат.

— В багажнике возьми пакет. Там еда, бутылка вина, — сказала она, разглаживая перчатки на руках. — Это для Ильи. Пока он не опохмелится, он не способен что-то делать нормально, потому что все его мысли заняты только одним предметам. Нам нужен осмыслящий свои действия исполнитель. Сам не пей! Сидите во дворе, громко не разговариваете, песен не поете и не ржете над дурацкими анекдотами. Ушки держите на макушке. Обстановку постоянно отслеживаете, прилегающую местность держите под прицелом. Если что-то… Никто не застрахован от случайностей! Даже мы! Думается, что ничего всё-таки не должно произойти. Но если кто-то появится, в дом, даже во двор категорически не пускать. Никого! Ни под каким предлогом! Даже если это будет отряд ОМОНа или спецгруппа ГРУ. Ложитесь костьми, но никого сюда не пропускайте! Вам это ясно?

— Оружие выдадите? И бронежилеты желательно. Вдруг придется отстреливаться.

— Ага! Будете отбиваться подручными средствами. Например, бутылкой, которую я купила для Ильи. Про «розочку» слыхал?

— Это надолго? — спросил Пахом. — Я имею в виду…

— Вышел отсюда. С глаз долой!

Рита поднесла к глазам скальпель. Долго рассматривала его.

Вино очень обрадовала Илью. Он долго крутил бутылку в руках. Прочитал все надписи на этикетке и чмокнул бутылку в горлышко. Пахом, закурив, наблюдал за ним. Ну, чисто дитё!

— Дорогое вино! — сказал Илья. — А всего-то двенадцать градусов. Я обычно беру «Три топорика» в полторашке. Самое ходовое винцо у нас. Поскольку самое дешевое.

Илья причмокнул языком. Нежно погладил бутылку.

— И если вылить две полторашки в одно рыло да еще без закуси, да еще на старые дрожжи, становится оченно даже хорошо. Советую попробовать! Проверено! Мин нет!

— Непременно воспользуюсь вашим ценным советом!

— Но они, представляешь, что, сволочи, делают! Торгуют у нас в магазине две Наташки. Наташа Маленькая и Наташка Большая. Первая мне и до подмышек не достанет, а вторая выше меня на голову. Наташка Большая, ничего не скажу, но вроде как честная. А Наташка Маленькая в последнее время мудрить стала. И не я один это заметил. Захожу в магазинчик. Наташка Маленькая торгует. «Дайте мне, — говорю, — «Три топорика». Хотя можно бы и не говорить каждый раз одно и то же, потому что ничего иного я не беру. Уходит она в подсобку и минут пять ее нет. Что там можно делать? Или она не знает, где и какой у нее товар? И почему нельзя винцо держать в самом магазинчике? Я же в этом деле спец. Пью, а винишко-то чувствую не то, и послабее, и водой застоявшейся припахивает. А самое главное — пробка-то сорвана. А пальчики-то у Наташки слабые и с силой не могла прикрутить на место. Бутылку-то наклонил, а из нее кап-кап льется. Тут и дураку ясно, в чем дело. Только мне, бомжу, нельзя шуметь. У Наташки Большой возьму, норму принял, пришел в нужное состояние. У Наташки Маленькой столько же возьму, а состояния положенного нет. Но я же не человек, я изгой. Мне права качать нельзя. Никто меня и слушать не будет. И не поверит мне. И я же останусь кругом виноват. Это я относительно прав человека. У меня даже паспорта нет. Потерял по пьяни или кто вытащил. А другой получать не пошел. И денег на это нет. И прописки нет. А без бумажки ты букашка. Но мусора меня знают, не трогают.

Илья тараторил, не замолкая ни на минуту, но Пахом не слышал его, все мысли Пахома были там в домике: всё ли пройдет, как надо, а если что не так, а если сдохнут…Приоткрылась дверь, показалось Серегино лицо, он поманил пальцем Пахома. Пахом всматривался в его лицо.

— Я не пойду! Нет! Серега! Ну, что ты?

На белых перчатках Сереги было несколько капелек крови. Пахом больше не глядел на его руки.

— Нужна грубая физическая сила, — громко прошептал он. — Мужик, короче, нужен!

А почему грубая? Морду что ли бить?

— Мне можно? — подлез Илья. — Мы всегда готовые.

— Нет! — решительно отверг его предложение Серега. — Прежде чем запускать тебя в дом, тебя нужно специально продезинфицировать. Мне нужны только стерильные помощники. Так что, в сторону!

Пахом, опустив голову, поплелся в домик следом за Серегой. Филипп лежал на высоком столе, накрытый простыней. Отрыто только лицо.

— Берем аккуратно! Не трясем! И переносим на постельку! Всего-то делов на сто рублев! Сюда положим следующего пациента. Всем места хватит! Родненькие вы наши!