Каникулы

Когда пустые места в графах расписания заняли мастер-класс по каллиграфии и игре на каягым – корейском подобии гуслей, – я оглянулась, ища глазами сестру. Но ее нигде не было. Джи Хе ответила на мой вопрос прежде, чем я задала его:

– Катя уже отправилась на волонтерскую миссию в клинику.

Я закусила губу: она специально отвлекала меня – не хотела, чтобы я поговорила с сестрой.

– А как же Су А? – спросила я, усмиряя закипавшее внутри негодование. – Ей нужно наблюдение врача.

Джи Хе посмотрела на меня так, как будто, порезав палец, я требовала присутствия нейрохирурга.

– Сегодня она покинет лагерь, я уже говорила, – ответила она тоном, не предполагающим дальнейшей дискуссии, и, резко развернувшись ко мне спиной, зашагала в сторону административного корпуса.

Ее долговязая угловатая фигура удалялась быстро, а ноги – я впервые заметила это – странно подгибались, как будто слегка пружиня. Она напоминала гигантское насекомое, но я не могла сообразить какое.

Сегодня отсюда заберут Су А, а следующими это жуткое место покинем мы с сестрой. «Завтра или никогда», – пронеслось в голове. Но последнее слово застряло в мозгу, раз за разом отдаваясь эхом от черепной коробки и заставляя меня напрячься. Как вдруг… Мой взгляд упал на портрет Пастора. Что это? Что опять с его лицом? У меня ком встал в горле – фотоснимок ухмылялся. Я могла поклясться, что он ухмылялся, глядя на меня! Что за безумие, что за бред! Ведь это просто фотка! Картинка! И все же он усмехался, злобно и расчетливо. «Все еще надеешься сбежать от меня?» – говорила эта усмешка.

Я вернулась в ханок одна. То, что мне не дали даже поговорить с сестрой, не предвещало ничего хорошего. Случившееся с Су А угнетало меня, но еще больше угнетала неизвестность. И предчувствия. Смутные и неприятные, они навалились, стоило мне остаться одной в сером сумраке комнаты.

Я быстро переоделась, а потом закрыла глаза и спрятала лицо в ладонях, вдыхая запах ржавчины, все еще исходивший от моих пальцев. Я успела вымыть руки несколько раз, но кровь запеклась под ногтями. Чтобы отыскать в чемодане маникюрный набор, пришлось включить свет, хотя единственное, чего мне хотелось, это распластаться на матрасе и забыть обо всем. Я решила, что после почти бессонной ночи мне полагалась небольшая передышка, но ошиблась.

Джи Хе вошла без стука. Здесь вообще никто и никогда не стучал, появляясь на пороге. Даже внезапно распахнувшаяся дверь в душевую была нормой. Им от общины скрывать нечего – так все здесь это объясняли. В тот момент у меня тоже не было причин прятаться, но я вздрогнула, вновь увидев ее. Это все нервы и отсутствие сна.

– Я просто хотела уточнить твои задания на сегодня, – объявила Джи Хе. – Помимо тех, что я прислала тебе, ты должна будешь следить за самочувствием Су А, до того как за ней приедут.

Само собой… Вместо того чтобы освободить меня от заданий, она навешивает дополнительные. Я стиснула зубы.

– Ужасная ночь, – ответила я. – Так хочется спать…

– Спать? – взвизгнула Джи Хе. – Как ты можешь думать о сне в таком положении? Мы чуть не потеряли Су А! Сейчас каждый должен все силы отдавать общине! Наша сила – в единении!

Я молча кивнула, и она вышла, хлопнув дверью. Как будто я в чем-то виновата! Может быть, в том, что всю ночь просидела, скрючившись, над Су А? Как же это бесит! А Джи Хе – настоящая паучиха! Я даже улыбнулась внезапному осознанию: да, так и есть, ее жутко длинные руки и ноги, и еще маленькая голова – все как у паука. Ядовитого паука. Силу ее яда я знала по случаю с Ха Енг. Этот окрик только что и не укус вовсе – она даже не обнажила зубы. Но… Она это сделает. «Чуть не потеряли Су А!» – как будто хоть кому-то здесь есть дело до нее! Фух… Вдох-выдох. Надо держаться. Катя вернется, и мы сбежим. Да, сбежим. Уже этой ночью. А пока надо еще потерпеть.

Только на подходе к столовой я поняла, как сильно голодна. Сладковатый пряный аромат уже не вызывал тошноту, наоборот, как и в день нашего приезда, снова манил и заставлял живот негодующе урчать. Но до завтрака было еще больше часа – как и вчера, я должна была помогать на кухне.

Да Вун поручила мне и Тэк Бому убрать в столовой и накрыть на стол. Я знала, что он и Чан Мин провожали Катю в «клинику» – через лес здесь никто не ходил в одиночку, – а раз он вернулся, значит, Катя уже на месте. До сих пор волонтеры возвращались поздно, но я не буду спать, пока она не придет.

Хрясь! Нога подвернулась, и я упала на колени, а черенок швабры, которой я подметала, ударил мне в лоб. Тэк Бом резко убрал выставленную вперед ногу. Его рот, не прекращая жевать, скривился в неприятной усмешке. Живот свело от голода. И почему этот урод все время жует?! Я поднялась, красная от злости, но промолчала. Он ждал моей реакции, но я медлила, отряхивая колени. Да Вун ничего не видела. Если я стану жаловаться, никто здесь мне не поверит. Я подняла швабру с пола и продолжила уборку. Тэк Бом усмехнулся и молча ушел. Наверное, решил, что я его боюсь и не хочу связываться. «Да провались ты!»