Каникулы

Ю Джон так и не принес на кухню рис, как просила Да Вун, и я не знала, что ей ответить, когда она спросила меня, видела ли я его. Я судорожно соображала, что бы соврать, изучая носки собственных кроссовок и наливаясь пунцом, но меня спасла Мин Ю. Она предложила, чтобы мы принесли мешок сами. Эта хрупкая канарейка оказалась невероятной силачкой: вдвоем мы справились быстро, избавив меня от дальнейших расспросов.

До ужина еще оставалось время, а моя помощь на кухне была не нужна. Тогда я решилась зайти к Джи Хе и попросить материалы о секте, которые она обещала выдать мне для подготовки к лекции. Мне нужно было отвлечься, иначе я рисковала появиться в столовой с распухшим от рыданий лицом.

– Да-да, – заговорила Джи Хе, собирая со стола какие-то бумаги, – я все для тебя подготовила. Прекрасно, что ты выразила желание узнать об общине больше. Вы с сестрой присоединились к нам совсем недавно, и вам больше, чем другим, необходимо пополнять свои знания.

Она поощрительно улыбалась, протягивая мне стопку пыльных картонных папок.

– Это наш устав, правила общины и распорядок – тебе будет нелишне ознакомиться подробнее. Дальше – материалы с конференций и съездов, из которых ты поймешь основные вехи развития общины в новом тысячелетии.

– А фото здесь есть? – Я заглянула под корешок одной из папок. – Мне нужно будет подготовить слайды.

– Я как раз заканчиваю оцифровку фотоархива до две тысячи пятого года – он еще бумажный. И позже обязательно дам тебе возможность поработать с фотографиями, чтобы дополнить твой рассказ. Но для начала мне нужно будет узнать, что ты намерена рассказывать.

Она сделала акцент на последней фразе, давая понять, что мне придется постараться, чтобы мой доклад соответствовал ее ожиданиям. Я вышла с чувством удовлетворения: теперь у меня имелось все необходимое, чтобы выяснить, что здесь происходит. Так мне казалось, пока, вернувшись в ханок, я не открыла папки.

Похоже, эти материалы собирались для тех людей, которые едят эту их «благословенную пищу». Сплошной бред. Страница за страницей шли бесконечные стенограммы проповедей Пастора, которые он произносил на той или иной «встрече». Сами «встречи» описывались максимально подробно: сколько членов общины пришло, кто из них участвовал в общем обсуждении, кто получил благословение от самого Пастора и прочие странные детали, которые вводили меня в ступор.

Что будет, если я прочитаю это все? Либо голова взорвется, либо я стану такой же, как они! Отбросив в сторону папку с хронологией собраний общины, я открыла ту, где были собраны описания обрядов секты.

Обряд со свечами, в котором я участвовала сегодня, оказался ритуалом обмена энергией. Как гласило описание, пламя свечи должно принять от держащего ее часть его энергии, а переходя в руки другого, передать энергию ему. Даже не смешно, ей-богу! Редкостная бредятина.

Интереснее оказался обряд, о котором я до сих пор не слышала. Он назывался «Обряд омоним» и предполагал, что кандидатка на место омоним, совершая обрядовые действия, становится как бы «ритуальной женой» Пастора. Обряд был описан очень колоритно: пляски вокруг костра с элементами корейских народных танцев и наряд из шкуры медведя для невесты, призванный указать на ее связь с легендарной медведицей – женой древнего бога Хвануна, о котором мы слышали от Мин Ю.

Я вспомнила лихорадочно сверкавшие глаза матери Су А, ее слова о какой-то Ри Ю, которая мечтала стать омоним, «но Он отверг ее». Похоже, она говорила об этом нелепом обряде. Как банально: конфликт из-за мужчины – пусть и лидера секты, – который не принял одну из кандидаток в «ритуальные жены»…

И вдруг меня осенило: если Пастор «принял» мать Су А, и она была омоним, может ли быть, что Су А – его дочь? Я снова вспомнила слова ее матери: «Ри Ю сказала, что, заняв ее место, я рожу дочь для той же судьбы». В голове не укладывалось: Су А – дочь Пастора? Но, если так, что же тогда с ней случилось? Почему она изрезала себе руки? Вопрос за вопросом. И ни одного ответа.

До ужина я должна была успеть вернуть папки – Джи Хе попросила не оставлять их в ханоке. Завтра, когда мне представится возможность поработать над докладом, она обещала снова выдать мне их. Я едва не толкнула ее, появившись на пороге административного корпуса, но Джи Хе не обратила на это внимания – ее цепкий взгляд был устремлен куда-то поверх моей головы. Она придержала дверь, впуская меня, и бросила на ходу:

– Подожди минутку, я сейчас, – а потом строго крикнула в сторону: – Тэк Бом! На пару слов!

Тэк Бом, укладывавший хворост на площадке в центре лагеря, бросил мешок и заторопился к ней. Я же притворила за собой дверь и поставила стопку папок на стол. Похоже, Джи Хе действительно занималась оцифровкой фотографий: на столе лежал толстенный фотоальбом из тех, какие я помнила с детства. В те времена у нас еще был пленочный фотоаппарат, и для того, чтобы просто посмотреть снимки, нужно было их распечатать. В таких-то альбомах и собирались все удачные и неудачные фотографии.