Каникулы

Я вошла и тут же чихнула – с порога меня окутала мутно-белая взвесь: перегружая мешки, Ю Джон швырял их на пол, поднимая белесую пыль. Он как раз тащил один из мешков на плечах, и, войдя, я отступила в проход между деревянными стеллажами, чтобы дать ему дорогу. Увидев меня, он замешкался на мгновение, но прошел мимо. А сгрузив мешок в углу комнаты, вернулся ко мне.

Я стояла между двумя стеллажами, когда он появился в проходе. Что-то странное мелькнуло в его взгляде…

– Да Вун попросила принести один из мешков на кухню, – заговорила я. – Там уже почти не осталось риса.

Он должен был ответить или хотя бы кивнуть, но не сделал ни того ни другого. Загородив проход, он отрезал мне путь к выходу, но странно – уходить и не хотелось. Ю Джон сделал шаг ко мне и уперся рукой в полку стеллажа, так что я оказалась зажатой между ней и его телом. Слишком близко. Запах свежескошенной травы и его частое, горячее дыхание на моем лице… Я судорожно сглотнула. Еще ближе. Его лицо склонялось к моему неуверенно, как будто с опаской: казалось, он и сам не понимал до конца собственного порыва, не знал, что сделает всего через миг. В тот момент, когда его губы коснулись моих, я даже не отважилась дотронуться до него. Сердце колотилось как бешеное, а руки будто онемели. Его поцелуй был влажным и жарким. И еще… Жадным, ненасытным. Казалось, вместе с ним он вбирает меня без остатка. И ему нужно было больше и больше.

Ю Джон вдруг отпрянул, дернувшись с такой силой, что толкнул спиной стоявший сзади стеллаж. От удара хлипкая деревянная конструкция покачнулась, и с верхней полки сорвалось несколько жестяных консервных банок. Одна из них, падая, задела плечо Ю Джона и, похоже, ударила сильно, потому что я услышала его сдавленный крик.

Я шагнула к нему и хотела коснуться плеча, но он отшатнулся и попятился к выходу. Пелена нежности, окутавшая меня всего мгновение назад и связавшая с ним, казалось, неразрывно, вдруг рассеялась. Я подняла глаза, вглядываясь в его лицо. Отталкивающе-ледяной взгляд, скривившиеся от омерзения губы – ему было противно целовать меня. Эту гадливость я вдруг ощутила всем телом: холодом разливаясь по венам, она наполняла меня и вытесняла остатки тепла и приятной слабости – послевкусие его поцелуя. Я застыла, понимая, что произнести хоть слово, сделать хотя бы шаг будет нестерпимо больно. Ю Джон отвернулся и выскочил из прохода. Секунду спустя хлопнула входная дверь.

В тот миг внутри меня что-то оборвалось. Жар, от которого мгновение назад было трудно дышать, сменился холодным оцепенением, захватившим меня целиком. Без сил я опустилась на пол и закрыла лицо руками. Слезы – непрошеные, горячие – катились из глаз, не подчиняясь моей воле.

«Забудь о нем, – нашептывал внутренний голос. – Тебе нельзя о нем думать! Он такой же, как они все!»

Тонкие иглы одна за другой вонзались в сердце. Мне было больнее, чем после тренировки с Чан Мином, и – как такое вообще возможно? – больнее, чем после того, как они разделили меня с сестрой, запретив нам общаться. Какая же я идиотка! Навыдумывала себе! Он меня ненавидит, как и все здесь! Но… Как можно целовать того, кого ненавидишь, да еще… Так целовать?

Сердце затрепетало от воспоминания, и я снова задохнулась от слез. Тише-тише! Никто не должен услышать! Никто не должен найти меня!

Но слезы не слушались – просто катились и катились по щекам. Даже от мысли о том, что Ю Джон, наверное, смеется сейчас за углом, обсуждая то, что произошло между нами, с Чан Мином или Ан Джуном, хотелось не разорвать его на части, а только плакать. Остаться навсегда одной, никого никогда больше не видеть. И реветь, пока из груди не выльется вся эта боль. Только этого мне хотелось.

Входная дверь скрипнула, оборвав мой всхлип. Это он, подумалось мне. Привел кого-то из остальных, чтобы посмеяться надо мной. Быстрым взмахом руки я растерла слезы по щекам. Мгновение спустя в проходе возникла Мин Ю. Увидев меня, она тут же подскочила и, примостившись рядом на корточках, защебетала: кто? Что? Почему?

Ей Ю Джон, похоже, хвастаться не стал – ее взволнованный щебет звучал искренне. Я поднялась, неуклюже цепляясь за деревянные полки. Стоит ли обманывать ее, выдумывая причину? Если Ю Джон расскажет хоть кому-нибудь, не пройдет и часа, как весь лагерь будет провожать меня косыми взглядами. Плевать. Рассказать правду у меня все равно не хватит сил.

– Я споткнулась и чуть не уронила стеллаж, все банки разлетелись, – сказала я, показывая на валявшиеся на полу консервы.

Совладать с голосом оказалось проще, чем я думала.

– И нашла же из-за чего убиваться! – прыснула со смеху Мин Ю. – Они железные, что им сделается?

Я выдавила из себя улыбку, подумав: «Зато я не железная. И это плохо».

Выходя вслед за ней со склада, я знала – то, что произошло там, нужно забыть. Теперь мне лучше держаться от Ю Джона подальше. Как можно дальше. Он мне не друг. Он – враг. От этой мысли грудь стиснули невидимые клещи. Они давили так сильно, что даже дышать было тяжело. Каждый шаг теперь давался с трудом. Но надо было идти.