Каникулы в Бракьенском поместье (СИ)

   Подолгу разглядываю каждый предмет. Итак, я теперь живу в чужой спальне! Что же мне делать?.. Прятаться по углам, ждать, пока новый жилец уедет? Или, может, заговорить с ним? "...Я не знаю, как я сюда попала, но, простите, не могу выбраться из вашей комнаты!" Если он не сойдет с ума, то позовет врача либо священника. Я и сама этого хотела... когда-то. Почему же теперь так страшно? Наверно, мне просто нужно время. Может быть, завтра...

   Звук шагов прерывает мои размышления - по лестнице поднимаются Жежен и Робер. У Жежена в руках глубокие тарелки и бутыль красного вина, Робер, отдуваясь, тащит фарфоровую супницу размером с небольшой бочонок. Жежен бормочет: "Свечи... как в этом доме зажигают свечи?" Он первым входит в полутемный зал, ставит бутылку на стол, берет со стола канделябр и пытается зажечь свечи от горящего в камине пламени. Робер устанавливает посреди стола супницу.

   Наконец свечи зажжены, Жежен с довольным видом усаживается в кресло.

   - Это просто удача, - говорит он Роберу, - что ты умеешь готовить, да еще так вкусно!

   Робер приподнимает крышку супницы, и меня буквально накрывает позабытым ощущением... Запахи! Я чувствую запах сыра, крутого бульона, специй... Совсем как дома, когда на обед подавали луковый суп. Кажется, я вот-вот расплачусь от нахлынувших воспоминаний... Голос Робера приводит меня в чувство.

   - Удача-то удача, но, Жежен, зачем? Чего ради ты уволил всех слуг, и притом так спешно? Кристель всего лишь хотела предложить тебе более удобную комнату. ...А старый Феликс! Ты накричал на него, стоило ему спросить: "Хорошо ли вам спалось?" А вчера запретил ему прислуживать за столом.

   На лицо Жежена набегает тень, кажется, он вот-вот вспылит, как было прошлой ночью. Но нет, он молчит, собираясь с мыслями. Потом начинает говорить - быстро, словно боясь, что его перебьют.

   - Робер, я все время пытался понять, что не так с этим домом... - Он сосредоточенно хмурится, вертикальные морщины у него на лбу становятся отчетливей. - Ведь это мой дом, уже почти год! И все-таки я чувствую себя здесь бедным родственником. А сегодня, когда Феликс стал припоминать прежние порядки, когда эта карга сказала, что я поместил тебя не в ту комнату...

   Робер виновато взглядывает на него.

   - Она сказала, что это хозяйская спальня. Похоже, я занял лучшую комнату в доме?

   Тон Жежена становится жестким:

   - Хозяйской будет та спальня, которую я сам выберу! И если кто-то с этим не согласен... - Он делает жест, будто сметает крошки со стола. - Я не собираюсь быть слугой своих слуг! Завтра же сюда придут люди, которые будут делать только то, что я захочу.

   Робер молчит, и пыл Жежена угасает. Он мрачно смотрит на приятеля.

   - Думаешь, я не прав?

   Робер досадливо дергает плечом. Потом спрашивает:

   - Скажи... этой женщине есть, куда пойти?

   Жежен сплевывает в камин.

   - Думаешь, я изверг? Есть у нее куда пойти, есть. У нее домик на краю деревни и клочок земли - подарок покойного дядюшки. Не хочу даже думать, за какие заслуги... И потом, я выплатил слугам расчетные! Знаешь, сколько? Мне в год столько не давали...

   Робер примирительно кивает.

   - Клочок земли - это хорошо, - он снова возвращается к супнице и половнику. - Давай, что ли, ужинать? Суп остынет.

   Видно, хозяйственные заботы добавили молодым людям аппетита - оба едят, не отвлекаясь на болтовню. Наконец, отвалившись от стола и вытирая губы салфеткой, Жежен говорит:

   - Рано утром приедет нотариус - уладить кой-какие формальности. После поедем нанимать прислугу... - Он вздыхает. - Эх, заботы... А теперь - спать. Завтра мне нужна свежая голова.

   - А как быть с этим? - Робер кивком указывает на грязную посуду.

   - Оставь, - Жежен машет рукой. - Пусть новая прислуга займется...

   Пожелав приятелю доброй ночи, Жежен уходит. Робер подходит к окну. Теперь я его не вижу, но слышу, как он возится с оконной рамой. И вот - блаженное чувство! - холодный, зимний воздух наполняет комнату. Подставляю ему лицо, грудь... Робер захлопывает окно, но я продолжаю протягивать руки к уже затихнувшему ветру. Какое счастье - несколько долгих мгновений быть живой...

   Робер идет в спальню. Прижимаюсь к стене, однако он даже не смотрит в мою сторону. Отворачиваюсь, давая ему возможность раздеться. Пусть уснет, и тогда я проверю, всегда ли его сонное лицо действует так успокоительно. Лег, устраивается поудобнее... наверно, уже можно. Бросаю быстрый взгляд на постель. Робер не спит. Он лежит, опершись на локоть и наблюдая за горящим в фонаре пламенем. Протягивает руку к фонарю... И в этот миг обрушивается тьма, вырывая меня из объятий призрачной жизни. Тьма и холод...

***

   Просыпаюсь с ощущением: вчера было что-то плохое. Робера в комнате нет. Горит огонь в камине, на полу у кровати - раскрытая книга, фонарь роняет на страницу радужные отблески.

   Фонарь... теперь я вспоминаю. Робер погасил свет, и окружающий мир вдруг погас.

   А ведь можно было догадаться, что мое пробуждение связано с фонарем! Нет света - нет меня, и если фонарь будут гасить каждый вечер...

   Словно в ответ на мои мысли, в коридоре слышны шаги.

   - Доброй ночи! - это голос Робера.