Каникулы в Лондоне — 2. Рассвет утраченной мечты

Я уже совершенно про это забыл через несколько дней — замотался, и вопрос «говорить или нет» просто выпал из головы. А когда мы через неделю встретились в студии с Энн, я успел выйти за кофе, а когда вернулся, по гнетущей витающей в воздухе тишине и ее абсолютно растерянному взгляду обо всем догадался. Не сразу, но догадался.

Пол ей сказал. Или она подняла эту тему. Но теперь она точно знает. И я даже не представляю, что она чувствует. Пол вряд ли задумывался о том, чтобы его слова звучали не слишком жестко и равнодушно.

Энн стремительно рванула к двери.

— Куда ты? — я успел метнуться и перегородить ей дорогу.

Плевать, что подумает Пол. Он не дурак, давно уже обо всём догадался.

— Тебе нужно на репетицию, — отчеканила она, не поднимая глаз и, оттолкнув меня, рванула прочь.

Я хотел помчаться за ней, но Пол успел это предусмотреть и схватил меня за руку прежде, чем я сделал шаг.

— Не вздумай. У тебя сейчас запись, потом репетиция.

— Ты не понимаешь что ли…

— Нет, это ты не понимаешь! — взвился Пол. Голос его звучал угрожающе. Вообще-то, повышает голос он не часто, если не сказать — почти никогда. Видимо, его эта ситуация тоже здорово накалила. — Если ты хочешь за кем-то ухлестывать — дело твое, я слова не говорю, ты и сам это видишь. Но когда дело касается работы, будь добр выбросить из головы все посторонние мысли.

Посторонние?

— Ты песню написал?

— Нет.

— Отлично. Я так и думал. Пора с этим заканчивать.

— С чем?

Как будто я и сам не знал, с чем.

— Сейчас пойдем отслушивать материал — тот, что нам прислали.

— Прислали? Кто?

Я был растерян. Совершенно подавлен. Мыслями и душой я всё еще был с Энн. Думал, где она сейчас и в каком состоянии. Думал о том, что я должен быть рядом. А я здесь. И ничего не могу поделать.

Я с размаху запустил кулаком в стену, но в последний момент одумался и замедлил скорость удара, так что Пол, стоявший в этот момент спиной ко мне, ничего не заметил.

Блин! Блин! Блин!

Я судорожно вытащил из кармана джинсов мобильный и набрал ее номер. Через пару гудков зазвучали короткие. Не хочет общаться.

Пол что-то вещал о музыке и о грядущем туре. Да, тур. Промо-акция? Завтра? Отснимем.

Я механически кивал на все его реплики, и моя рассредоточенность от него не укрылась.

— Ларри, я предупреждаю тебя в последний раз: с этим нужно что-то делать. И если в ближайшее время ты не разберешься с этим сам, это сделаю я.

Что он имел ввиду? Нужно было узнать. Но я был в таком подавленном состоянии — между «здесь» и «там», что даже не смог вовремя отреагировать.

Не смог и ладно. У меня не было никаких оснований принимать эти угрозы всерьез. Были проблемы и посложнее. Мне так казалось.

Мы кое-как отслушали материал. Что-то Полу нравилось, что-то нет. Я отметал все варианты. Это был не мой стиль, не моя рифма. Я не мог пронести это через душу. А если нет — какой смысл тратить на это время и деньги?

— Пол, пожалуйста, дай мне еще немного времени.

— У тебя его было более чем достаточно.

— Песня будет завтра. Я обещаю, — добавил для вескости.

Менеджер смерил меня недобрым взглядом, но согласился.

— Завтра, — подняв в воздух указательный палец, предупредил он.

Я кивнул. И отправился в студию — свой маленький мирок, где в следующие три часа были лишь я и гитара.

Работа не клеилась. Мысли убегали куда-то далеко. К Энн. Как она? Думает ли о том, что меня нет сейчас рядом?

Именно эта проскользнувшая в голове мысль и дала толчок.

Пальцы заскользили по струнам.

Я протягиваю руку,

Но ощущаю лишь пустоту —

Тебя нет рядом…

Потом еще:

Я преодолел бы все препятствия,

Чтобы быть рядом.

Я хочу сказать тебе то,

Что никогда еще не произносил словами,

Но тебя нет рядом.

В какой-то степени это было похоже на самобичевание, но музыка и слова рождались одновременно — именно так, как я чувствовал сейчас. И я уже представлял себе, как это должно звучать. Сначала вступают клавиши. Четыре аккорда. Нет, восемь. Потом плавно подключаются остальные инструменты. Затягивать с проигрышем не будем. Музыкальное соло между куплетами здесь тоже включать не нужно. А вот перед последним припевом можно.

Пол опять скажет, что я сочиняю слезливые песенки. Но что делать. Условия о том, в каком ключе должна быть композиция, поставлено не было.

В итоге текст получился весьма приличным. И я, набросав мелодию частично на партитуре, частично — записав на диктофон телефона, вновь предпринял попытку позвонить Энн. На этот раз она взяла трубку. Но голос звучал не очень уверенно.

Всё, что я мог предпринять — пригласить ее в студию, хотя шансы, что она согласится, были ничтожно малы. Нам было сложно разговаривать. И я не очень понимал, как вести себя в этой ситуации. Отчего-то я чувствовал и свою вину в произошедшем, хотя в чем она могла быть? В том, что не сказал сразу? Не оказался рядом с трудный момент? Блин!

Я запустил руку в волосы и сделал глубокий вдох. Хватит. Самобичеванием вряд ли чему поможешь.