Каникулы в Лондоне

Злость на Мэй за ее резкие слова (как она может судить, не зная того, что я чувствую!) затмила мой разум.

— Ты думаешь, я поступаю так из-за собственной слабости?

— Так и есть, — убежденно сказала она.

— А ты представь хоть на секунду себя на моем месте. Я не хочу, чтобы Ларри пришлось выбирать: я или контракт, который он ждал столько лет! Сколько сил он потратил на то, чтобы его услышал весь мир! И я не могу стать сейчас на его пути!

— И потому решила всё за него! Просто браво, Энн! Твоя речь достойна премии в номинации «Жертва на благо мира». Ты поможешь этим не Ларри, а Полу и этому — из Лос-Анджелеса. Уж они точно будут счастливы от того, что проблема самоустранилась.

— Ларри привыкнет.

Я не стала ей говорить, что он защищал меня перед Полом сегодня. От этого только больнее.

— Ты пытаешься быть благородной, но выстланная благими намерениями дорога очень часто ведет в неправильном направлении. Ты просто боишься быть отвергнутой, поэтому бросаешь сама. Чаще всего бывает так, что женщина отвергает и предает себя сама.

Я слушала и молча. Молчала и слушала.

Я не хочу испортить наши воспоминания.

Я всё решила.

Я знаю, что как только из-за меня у него начнется в карьере спад, мы станем ругаться. Ларри будет меня ненавидеть, и в итоге мы просто порвем, и всё окажется хуже, чем если уеду сейчас.

В который раз я думаю об этом, пытаясь найти лазейку, чтобы остаться. Но её нет.

— Вот глупая, — вздохнула Мэй. — А о своей учебе подумала? Что, бросишь всё, не доведя до конца? Сколько тебе осталось?

— Три месяца.

— Вот и осталась бы на эти три месяца. Получила б сертификат, подумала, продолжая общаться с Ларри, но уже не завися от Пола.

— А жить я буду на что?

— Знаешь, есть такое магическое слово, которое решает все материальные проблемы, и слово это — «работа».

— Да кто меня ждет, иностранку?

— Я здесь тоже никто, но не пропала.

— Ты предлагаешь мне работать в кафе? — ляпнула с ужасом в голосе, не подумав, и тут же, по возникшей вдруг тишине поняла, что сморозила.

— Мэй, прости. Я не хотела тебя обидеть…

— Да уж, я всё понимаю, куда нам до вашего шоу-бизнеса. Вы серьезные люди, в мехах и платьях в пол. То у вас фотосессии, то интервью — на таких как мы смотрите с презрением и думаете: «Я до такого не докачусь». А я, знаешь, привыкла. Мне с неба подарки не падают вроде случайных счастливых встреч и классных парней, которые пишут мне песни. Я привыкла, что всё нужно делать самой, и меня это радует. Потому что каждый новый шаг лишь уверяет меня в том, что я ни за что не отступлю назад. А тебе всё легко досталось — теперь ты легко с этим рвешь. Уж прости, если случайно задвинула твой эгоизм в дальний угол.

— Мэй, я…

— Просто запомни, Энн: ты пожалеешь. Точно тебе говорю. Но вернуться уже будет поздно.

— Мэй! — с сожалением, с каким-то скрытым отчаянием прокричала я, но она уже бросила трубку.

Я прижала ладонь к губам, чувствуя себя еще хуже, чем прежде. Попрощалась, называется. Со всеми попрощалась.

Нестерпимо хотелось плакать, но я сморгнула слезы и, сделав глубокий вдох, принялась подниматься вверх по ступенькам. Через два с половиной часа меня здесь уже не будет.

Глава 45

До регистрации оставалось сорок минут.

Я стояла у окна в зале ожидания, смотрела на самолеты и совсем не жалела о том, что прощаюсь с Лондоном.

Перспектива возвращения в Москву тоже не воодушевляла. Я вообще пока слабо могла представить себе дальнейшую жизнь.

Почему так тянется время? Почему его нельзя промотать, когда очень хочется, когда оно просто не нужно?

Не люблю терять время. В последние месяцы у меня было его так мало, а теперь вдруг тридцать минут кажутся огромным отрезком, и я не знаю, что с ними делать.

Через сорок минут самолет поднимет меня в воздух, и к вечеру я уже окажусь в Москве.

Через два дня отсюда же Ларри отправится в Ливерпуль.

Исходная точка вроде одна, а пути совсем разные.

Еще полчаса…

Люди куда-то спешат, вокруг несмолкающий шум, а я — словно застывшее изваяние. Выпавшая из людского моря частичка, инородное тело, которое ждет-не дождется, когда сможет вернуться в родной аквариум.

Кто бы знал, что я буду так рваться отсюда? Вечно куда-то бегу: из Москвы — в открывшую страницы сказку, из сказки, подарившей не только счастье, но боль — в Москву…

Маленькая девочка с мамой, расположившаяся неподалеку от меня, смотрела вокруг широко открытыми глазами и быстро-быстро говорила что-то, кажется, на испанском.

Я прилетела сюда такой же — окрыленной, с широко раскрытыми глазами и распахнутым сердцем.

Здорово в детстве — боль забывается быстрее, не оставляя следов и шрамов, на мир смотришь куда позитивнее, с большими планами и надеждами. А мне вот вроде лишь двадцать четыре, а столько дорог уже закрыты навсегда… Например, мне никогда не стать чемпионкой по фигурному катанию или балериной. Не выйти замуж за первую любовь — он женат уже больше двух лет. Не повторить то, что прожито.

Как же тянется время…

Вот проснусь завтра утром в Москве, и буду думать, сон ли всё это или и правда было.