Каннибалы

– Красавица ты моя! – не сдержалась она, любуясь отражением. Остальные портнихи закивали, заахали. Тоже монархически и искренне.

Риточка любовно оправила край новенькой пачки, точно крыло только что вылупившейся бабочки. Сильно, но точно подергала за края, сажая на место силуэт. Интимно засунула пальцы Даше под трусы пачки, проверила, не врезается ли в задницу край, не скользит ли. Одновременно глядела в зеркало:

– Ну? Нравится? – Риточка и сама, по правде сказать, была довольна. – Глянь, как я плечи сделала.

Плечи у новой балерины были широковаты, это да. Но у балерины нет недостатков, если у балерины есть преданная портниха. А Даша отныне была прима-балериной, и значит, Риточка принадлежала ей всей душой. Если бы ей сказали: «Риточка, у одного барыги есть такие стразы, которых нет даже у портних нашей сборной по художественной гимнастике. Только сам он в Коньково, и нужно идти туда на коленях», то Риточка бы бухнулась на колени и пошла в Коньково.

Плохая пачка творит чудеса. Делает ноги короткими, шею кургузой, руки толстыми. Но эта – эта была…

– Хорошая, – согласилась Даша, поднимая и опуская локти. В зеркало от каждого движения брызгали разноцветные искры.

– Блестит? – любовалась балериной Риточка. – Я уж не знала, как выйдет. Я эти дни из-за Маликовой с ее кошками и собаками в таких нервах была. Все девочки прямо успокоиться не могли. Я уже им: ну хватит про это. А они как завелись…

Нервы портних Дашу не интересовали.

– Спасибо.

Она стала расстегивать пачку.

– Мне эти кошки потом даже снились! – трещала Риточка. – Я мимо пуделя теперь на улице спокойно пройти не могу – в дрожь кидаюсь.

Даша вынула ноги и передала пачку Риточке, та стала наряжать безголовый безрукий торс, на загривке которого было начертано от руки «белова».

Даша нырнула головой в темноту свитера, а когда вынырнула, ее сразу же встретили круглые ликующие Риточкины глаза:

– Они ж ее всю объели! Маликову-то. Пока ее домработница нашла. Кошки ее и пудель этот – то ли Зайчик, то ли Котик. Кошмар! – смачно прошипела она. Смерть Маликовой доставила портновскому цеху определенное готическое удовольствие.

Даша вспомнила кружева и цветы на том месте, где было лицо покойницы. Как быстро закрыли крышку добры молодцы.

– Зачем вы повторяете всякие дурацкие слухи?

– Слухи? – вскинулись все портнихи. – Так ты не в курсе, что с Маликовой случилось?

Но войти в курс Даша не захотела.

…А в коридоре услышала, как Вероника кому-то насмешливо говорит:

– Кто ж теперь знает? – может, это и не она вовсе была. Лица все равно нет. Может, приживалка ее какая-нибудь коньки откинула. Повезло. Лежит теперь на Новодевичьем. Под видом Маликовой… Даша, привет! – пропела Вероника.

Даша кивнула, ускорила шаг, чувствуя мерзкий холодок. А собеседница Вероники сделала круглые глаза, глядя позади Вероники, и завопила:

– Ой, Маликова идет!

Даша заметила на лице Вероники настоящий, не юмористический ужас. Всего на полсекунды. Но потом до Вероники дошло. Она пихнула шутницу:

– Оборжаться… Дура.

В костюмерной Риточка грубовато раздела другой манекен – с надписью «вийт». Задумчиво поскребла выведенное чернилами имя на подкладке – отстирается, не отстирается? Пачку скомкала, запихала в большую синюю сумку с логотипом «ИКЕА».

– Не знаю. Выбрасывать это говно теперь, не выбрасывать… – вслух задумалась она.

– А что там?

– От Вийт осталась. Вся шитая-перешитая. Под мышками пятна – химчистка уже не берет.

– На склад отправь, сами там пусть разбираются, – отозвалась за закройным столом коллега.

– Да склад и так уж лопнет скоро.

Риточка пинками загнала шелестящую сумку под кресло. Старые пачки всегда можно списать, а потом загнать какой-нибудь самодеятельности. «Король умер». Манекен голо показывал на спине бирку «вийт». Риточка схватила его за железную ногу, другой рукой за горло и поволокла на склад.

10

Режуправление балета – Ольга, Ада Ивановна и Сережа (все бывшие танцовщики, накануне пенсии удачно перескочившие в администрацию) большую часть рабочего времени сообща решало пазлы. То есть компоновало составы артистов на тот или иной спектакль и все причитающиеся репетиции. Помнить нужно было все. Кто с кем спит в данный момент. А кто уже разбежался. Кто кого терпеть не может. Кто от кого сделал аборт. Кто поссорился недавно, а кто так давно, что уже можно считать, что помирился.

– Беловой на «Ромео» нет дирижера, – Ада Ивановна показала пустую графу. Ольга зашуршала бумажками.

– Орджоникидзе не занят, – как бы задумчиво сообщила она. Как будто только что сделала это открытие.

Дирижеру Орджоникидзе, однофамильцу знаменитого советского наркома, балетные приклеили кличку Пожар в шашлычной.