Кант. Биография

Моральное чувство – не изначальное чувство. Оно основывается на необходимом внутреннем законе, который заставляет нас рассматривать и ощущать себя с внешней точки зрения. Мы чувствуем себя в целом, так сказать, в личности разума, и рассматриваем свою индивидуальность как случайный субъект или как акциденцию всеобщего[797] .

Условия, без которых одобрение действия не может быть всеобщим (не может быть подчинено какому-либо всеобщему принципу разума), являются моральными… Одобрение действия не может быть всеобщим, если не содержит оснований для одобрения, не имеющих никакого отношения к чувственным побуждениям действующего [субъекта] [798].

Соответственно,

Первый предмет исследования таков: каковы первые принципы морального суждения. то есть каковы высшие максимы нравственности и каков их высший закон.

2. Каково правило их применения. к объекту суждения. (Симпатия к другим и беспристрастный зритель.) 3. Посредством чего нравственные условия становятся мотивами (motiva), то есть на чем основывается их движущая сила (vis movens) и, стало быть, их применение к субъекту? Это прежде всего мотив (motivum), по своему существу связанный с моральностью, а именно быть достойным счастья[799].

Эти отрывки раскрывают давний долг Канта учению Юма о моральном одобрении в терминах «определенной структуры и ткани разума» рассудительного зрителя и содержат также начала учения Канта о моральности в терминах обобщенных максим и чистого разума. Действительно, ощущение «себя в целом» или ощущение себя «в личности разума» имеет определенные сходства с более поздней теорией Канта о «божественном человеке в нас» (B597). Это как если бы внешний и по сути «юмовский» наблюдатель был интернализирован и идеализирован. Юм полагал, что может объяснить моральное суждение в терминах «приятного чувства одобрения» со стороны беспристрастного и незаинтересованного зрителя. Кант развивает мысль о полностью рациональном наблюдателе за собой или, лучше сказать, об агенте, разделенном надвое, а именно на нерационального актора и на рационального наблюдателя за этими действиями[800]. Хатчесон и Юм считали (и ранний Кант предполагал), что моральность укоренена в конечном счете в моральном чувстве. Здесь же Кант резко отличает моральные суждения, как чисто рациональные и теоретические, то есть не имеющие применения, от применения таких принципов, что уже предполагает чувство. Он прямо говорит: «мораль должна рассматриваться чистой, без чувственных мотивов (motiva sensualia)»[801]. Он указывает также, что «наша система – это учение о свободе, подчиняющейся существенным законам чистой воли» и утверждает, что это «согласие всех поступков с личной ценностью самого себя»[802]. Только эти рациональные основания объективны, чувственные же лишь субъективны. «Категорическая (объективная) необходимость свободных действий – это необходимость согласно законам чистой воли, (гипотетическая) условная необходимость – это необходимость согласно законам аффициро-ванной воли (посредством склонностей)»[803].

В этих заметках Кант прямо отвергает точку зрения Хатчесона на мораль, утверждая, что «принцип Хатчесона нефилософский, поскольку он вводит новое чувство как основу для объяснения. Во-вторых, Хатчесон видит в законах чувственности объективные основания», но моральное ощущение – будучи чувственным – не может служить основой объективных моральных законов[804]. Такая основа может исходить только из разума – так Кант утверждает в некоторых из этих размышлений. Теперь он говорит: