Кант. Биография

С другой стороны, она порождает антиномию, а именно конфликт между утверждением, что «всякое порождение материальных вещей возможно только на основании механических законов», и противоположным тезисом: «порождение некоторых материальных тел невозможно только по механическим законам»[1360]. Впрочем, строго говоря, мы не можем утверждать ни того ни другого. Мы должны ограничиться субъективными максимами, которые гласят: «Всякое создание материальных вещей и их форм надлежит рассматривать как возможное только на основании механических законов» и «некоторые продукты материальной природы нельзя рассматривать как возможные только на основании механических законов». Между двумя этими положениями нет никакого противоречия. На самом деле, каждое из них может иметь свое место в науке, и покуда мы с осторожностью применяем второй принцип, он не встает на пути строгой науки.

Проблема телеологии порождает проблему устройства мира, а вопрос о таком устройстве и стоящем за ним возможном замысле, как кажется, почти естественным образом ведет к теологии. Акцент нужно сделать на слове «почти». Продолжая развивать проблематику, уже присутствовавшую в его споре с Гердером и Форстером, а также сыгравшую большую роль в разрыве с ним Крауса, Кант обсуждает пантеизм и теизм как возможные решения проблемы телеологии. Он утверждает, что и то и другое решение терпит неудачу. Представление Спинозы о единстве субстрата, лежащего в основе как мышления, так и природы (протяженности), само по себе «не может привести даже к идее только непреднамеренной целесообразности», а возможность понятия «живой материи, нельзя даже мыслить»[1361]. И хотя теизм тоже терпит неудачу, он имеет преимущество перед всеми другими системами, поскольку «посредством рассудка, приписываемого им первосущности, он наиболее убедительно показывает» целесообразность природы «и вводит для понимания ее возникновения преднамеренную каузальность»/[1362].

Телеология не является ни ветвью естествознания, ни ветвью теологии. Она относится только к науке критики, причем:

…к критике особой познавательной способности, а именно способности суждения. Однако, поскольку в ней содержатся априорные принципы, она может и должна указать метод, посредством которого надлежит судить о природе. Таким образом ее учение о методе оказывает во всяком случае негативное влияние и на исследование в теоретическом естествознании, а также на отношение, которое естествознание может в метафизике иметь к теологии в качестве ее пропедевтики[1363].

Конечной целью природы как телеологической системы является, как уже указывал Кант за годы до этого, особый вид человеческой культуры, то есть «такой строй отношений между людьми, когда ущемлению, вызываемому столкновением различных видов свободы, противопоставляется законосообразная власть в некоем целом, называемом гражданским обществом»[1364]. Это общество должно быть встроено во всемирно-гражданское целое.

Что оправдывает ту точку зрения, что человек есть цель природы? Мораль. Только люди – автономные существа. Только в человеке как моральном агенте мы находим «необусловленное законодательство в отношении целей, что только и делает его способным быть конечной целью, которой телеологически подчинена вся природа»[1365].

Физико-теология есть «плохо понятая физическая телеология»[1366]. Точно так же, как телеологическую систему природы следует понимать с точки зрения нравственного развития, так и теология должна взять свое направление у морали. Придавая новый лоск аргументации в пользу постулирования Бога как условия возможности высшего блага, Кант утверждает, что «столь же необходимо допустить существование Бога, как признавать значимость морального закона»[1367]. Теологическая этика – это почти такая же «нелепость», как и теологическая физика. Возможна лишь этическая теология. Ее краеугольным камнем является существование не Бога, а человеческой свободы.