Кант. Биография

В свете этих новых тенденций у философии возникла новая задача, а именно обоснование всего знания в противовес скептицизму, или задача выработки некоторой фундаментальной философии. Проект Канта был для этого чрезвычайно важен, но поскольку он его еще не закончил, то возникла необходимость в том, чтобы другие мыслители завершили его работу.

В то же время многие из философов постарше продолжали сопротивляться критической философии и нападать на нее. Некоторые нападки были по-настоящему жестокими. Но особое внимание Канта привлек Philosophisches Magazin Иоганна Августа Эберхарда (1739–1809), четыре выпуска которого вышли в свет в 1789–1792 годах[1376]. Эберхард утверждал, что система Лейбница превосходит систему Канта: все, что содержится в кантовской критической философии, уже было лучше выражено у Лейбница, там же, где Кант не соглашается с точкой зрения Лейбница, он ошибается. Кант был очень расстроен, как показывают его письма Рейнгольду и Шульце в 1789 и 1790 годах[1377]. Он решил ответить на выпады Эберхарда. В итоге на Лейпцигской пасхальной книжной ярмарке в 1790 году появился короткий трактат Канта под названием «Об одном открытии, после которого всякая новая критика чистого разума становится излишней ввиду наличия прежней».

Ответ Канта состоял из двух частей. Во-первых, он обращается к утверждению Эберхарда о том, что тот установил объективную реальность понятий, выходящую за пределы чувственного восприятия, а во-вторых, он выступает против предложенного Эберхардом решения проблемы синтетических априорных суждений. Ссылаясь на математические понятия, Эберхард пытался показать, что у нас есть понятия, которые не зависят от чувственного восприятия, но все же объективно реальны. Кант отрицает это, настаивая на том, что без соответствующих созерцаний математические понятия не могут иметь предмета. Он также отвергает попытку Эберхарда обосновать понятие достаточного основания как объективно реальное. Попытка Эберхарда доказать закон достаточного основания из закона непротиворечия терпит неудачу, поскольку 1) доказываемое положение сформулировано двусмысленно, 2) доказательству не хватает единства, и оно в действительности состоит из двух доказательств, 3) Эберхард противоречит самому себе в некоторых своих выводах и 4) принцип, который он стремится доказать, попросту ложен, если он применяется к вещам. «Утверждение „Критики“ остается в силе»[1378]. Точно так же Эберхард совершает множество ошибок, пытаясь доказать объективную реальность понятия простой сущности как легитимного понятия, независимого от опыта, а его попытки подняться от чувственности за пределы чувственного доказывают только, что он неправильно понял основные части «Критики чистого разума».

Во второй части Кант показывает, что Эберхард неправильно понял, что в «Критике» подразумевается не только под «догматизмом», но и под «синтетическими суждениями a priori». Из-за этого Эберхард делает ряд попросту ложных заявлений. Так, он утверждает, что Кант хотел отказать метафизике «в каких бы то ни было синтетических суждениях»[1379]. Но «Критика» и не думала этого делать, там лишь отрицалось, что они возможны вне опыта. Поскольку Эберхард даже не понимает проблемы, которую Кант хотел решить в «Критике», его замечания против целесообразности предприятия можно смело игнорировать.

В заключение Кант обсуждает лейбницевскую философию и пытается показать, что Эберхард и ее понял неверно. Для Канта система Лейбница характеризуется тремя доктринами, а именно: законом достаточного основания, учением о монадах и учением о предустановленной гармонии. Эберхард стремится истолковать закон достаточного основания как объективный, в то время как Лейбниц считал его субъективным, и он, кажется, поднимает, «желая воздать ему хвалу, его на смех»[1380]. Эберхард также неправильно понимает монадологию, когда пытается показать, что тела состоят из простых частей. Только умопостигаемый субстрат тел, а не сами тела, состоит для Лейбница из простых элементов. То же самое можно сказать и о том, как Эберхард понимает предустановленную гармонию. Три «Критики» вполне совместимы с этим аспектом мысли Лейбница. Царство природы и царство благодати, или понятия природы и понятия морали, находятся в гармонии, и эта гармония может мыслиться как возможная лишь благодаря некоей первой разумной причине. «Пусть эта „Критика чистого разума“ станет действительной апологией Лейбницу, вопреки его сторонникам, не делающим своими возвышающими его похвалами чести ему»[1381].