Кант. Биография

Я лишь бегло заглянул в его диссертацию, и у меня пропало всякое желание читать ее; я заглянул в аудиторию, где проходила диспутация, и у меня пропало всякое желание слушать. Останься дома, сказал я себе, чтобы не сердиться и не злить других. Но я пошел на защиту диссертации. Господин магистр Кант был приглашен оппонировать, но он отмолчался и вместо этого издал сочинение, приглашающее к его лекционному курсу об оптимизме, которое я сохраню для вас. Он и мне прислал один экземпляр. Я не понимаю его резонов, но его яркие догадки – это слепые щенки, которых сука преждевременно произвела на свет. Если бы опровержение их стоило того, то я бы попытался в них вникнуть. Он апеллирует к целому в своих суждениях о мире. Для этого нам нужно знание, которое больше не состоит из кусочков. Аргументировать от целого к части все равно что аргументировать от неизвестного к известному[487].

Когда Кант не ответил на письмо Гамана об учебнике по физике для детей, Гаман подумал, что с ним обращаются так же, как с Вейманом. Он утверждал, что для него это «оскорбление»[488]. Он набросился на Канта: «Сказать по правде, Вы возгордились. Вы можете как угодно обращаться с Вейманом, но я как друг требую другого отношения. Ваше молчание по отношению к нему трусливее и подлее, чем его глупая критика вашего сочинения. Вы и со мной ведете себя точно так же. Я этого так не оставлю»[489]. Ранее Гаман предсказывал, что в будущем его отношения с Кантом будут либо очень далекими, либо очень близкими[490]. Начиная с этого момента они будут очень далекими, но Кант и Гаман никогда не были очень близки. Это и не удивительно. Удивительно, пожалуй, то, что Кант и Гаман вообще дальше продолжали общаться. С другой стороны, между Вейманом и Кантом не могло быть никаких отношений. Кант нажил себе врага, который с тех пор будет горячо, но мало что понимая, нападать на его работу.

Канта увлекало преподавание – по крайней мере поначалу. К октябрю 1759 года оно стало обременительным. Так, он писал своему другу Линднеру:

Я сижу ежедневно у наковальни моей кафедры и кую тяжелым молотом мои похожие друг на друга лекции в одинаковом такте. Иногда у меня возникает более благородное желание несколько выйти из этой узкой сферы, однако сразу же раздается грозный голос, всегда истинный в своих угрозах, и заставляет меня вернуться без промедления к тяжелой работе.

Тем не менее, учитывая место, где я нахожусь, и небольшое ожидание изобилия, я рад аплодисментам, которыми меня награждают, и преимуществами, которые я из этого извлекаю, и я провожу мою жизнь в мечтаниях[491].

Кант кажется уставшим и несчастным. Тем не менее, письмо могло быть написано в минуту отчаяния, а такие минуты вовсе не обязательно характеризуют взгляд на жизнь в целом.