Кантата победивших смерть

Тебе покажется странным, но каждый раз, заводя новый разговор, я воображаю, что ты стала на год или два старше той, какой я представляла тебя во время последнего разговора. Погоди. До тебя дошло? В моем уме ты старишься с каждым записанным сообщением. Время не так работает, с другой стороны, нет ничего странного. Да, я прокручиваю время вперед, потому что могу это сделать. Ты растешь у меня на глазах, перед моим внутренним взором. Круто, а? Или нет?

Вообще-то совсем не круто. Ужасно жаль и просто ужасно. Ужасно-преужасно. Я не пытаюсь шутить. У меня нет слов, чтобы описать ужас от того, что твой папа погиб у меня на глазах чуть больше двух часов назад, и ужас понимания, что меня не только не будет рядом с тобой, но оттого, что я это знаю.

Хуже не бывает, правда?

Да, я сейчас плачу.

Надеюсь, я хотя бы подержу тебя на руках до того, как меня не станет. Не знаю, у меня назревает чувство, что я никогда не доберусь до больницы, а если доберусь, то ее захватят, как все остальные, или это случится слишком поздно, когда я уже перестану быть собой, а тебя, выдернув из моего чрева, кинут прямо в центр безнадежного, адского мира.

Ага, я съехидничала. Извини. Сейчас кругом такой мрак, вдобавок я всегда была пессимисткой. Главное, стакан не полон. И нет смысла спорить, у кого он наполовину пуст, а у кого нет и половины. Да, шутка не очень удалась.

Хорошо, я вновь доверяюсь внутреннему голосу. Или мочевому пузырю? Я выхожу. Мне надо пи-пи.

Люблю.

Баю-бай, сассафрас.

Мола

— Она что, типа беременная? — спрашивает Джош.

Луис тяжело вздыхает.

— Чувак! Доктор Кто уже сказала, что она брюхатая.

— Угу, просто, когда видишь это прямо перед собой, торкает.

— Мола, как жаль, что ты не смогла помешать им превратиться в зомби. Очень грустно. Настоящая трагедия, — вмешивается Натали.

Она, тяжело ступая, идет к группе, оглядываясь на лежащего на дороге мертвого старика.

— Мы не зомби, — бурчит Джош.

Луис опять вздыхает:

— Чувак. Ты — зло.

— Не надо им потакать, — просит Рамола. — Джош, Луис, это Натали.

Оба парня говорят «привет» и лениво, на четверть, приподнимают руку.

Чтобы успокоиться самой и успокоить подругу, Рамола берет Натали за левую руку, стараясь не тянуть и не тащить, избегает любых резких движений, способных причинить боль. Несмотря на холодный осенний воздух, кожа Натали слишком теплая, почти горячая. Повышенная температура может возникнуть как из-за начала инфекции, так и вследствие побочных эффектов вакцинации, если она вообще повысилась. Натали и раньше жаловалась, что ее временами бросает в жар.

— Какая у тебя рука холодная, — замечает Натали, как бы предлагая Рамоле возразить.

Рамола убирает руку и прячет ее в карман куртки, чтобы та не выдала ее истинные мысли.

— Хорошо, что теперь? Только без выкрутасов. — Натали рассказывает о неудачных попытках дозвониться до 911 или клиники Эймса, добавляет, что доктор Аволеси не отвечает на эсэмэски.

Подростки осматривают автомобиль старика и сообщают, что обе передние покрышки спущены, а диск со стороны водителя погнут. Даже если растащить сцепленные машины, седан неуправляем. Рамола добавляет и без того очевидное: «Скорая помощь» тоже.

Мальчишки бегут к месту, где спрятали велосипеды и рюкзаки.

Рамола стоит к Натали лицом. Свети сейчас солнце, она бы полностью оказалась в тени, отбрасываемой подругой.

— Ты знаешь, о чем я хочу спросить, — произносит она.

— Мне хуже. Похоже на грипп. Одновременно и знобит, и бросает в жар. Голова кружится. Рука страшно болит. В висках стучит. В горле — огонь. — Голос Натали срывается, кожа бледная, серая, под глазами набухли фиолетовые мешки.

В потоке отчаяния тонут последние надежды и доводы. Рамола отводит глаза, смотрит на лесную чащобу. Вытирает ладонью лоб, словно проверяет собственную температуру.

— Не волнуйся, — продолжает Натали. — Я обещаю, что никого не покусаю. Если только эти двое не выведут меня из себя.

— Не подлизывайся к подросткам, пожалуйста. Кстати, извини за вопрос ребром: ты не голодна? Захватила что-нибудь перекусить?

— Только пару дорожных упаковок детской смеси. Перебьюсь.

Подростки подъезжают на велосипедах, стоя на педалях, нарезают круги вокруг двух женщин. Посох Джоша торчит из рюкзака, как флагшток без штандарта.