Канун

и затащил его на круп,

–вперё-ёд! – Шестой воскликнул,

и мы помчались! склон был крут,

а хвост – несутся с рыком.

– не говорил вернуться вам,

но рад, что вы вернулись! –

Шестой сказал.

– о, чёрта с два,

быстрее мчимся пули! –

так я воскликнул: зло взяло;

себя так успокоил;

– Снежинка, покажи им! – склон

уж сзади, мчать доколе?..

темнеет Лес; а сзади нас

бегут, рычат, и лают;

между стволов, где снежный вальс –

летит, и звери с краю –

уже теснят, визжат, и блеск

в глазах… о, тьмы отродья!

скорее бы проехать Лес…

Шестой крутил поводья.

– не знаю, слишком далеко

по Времени, на склоне, –

он крикнул, – мы зашли; в какой

вернёмся день – в погоне?

темно и страшно! дали крен,

а стая всё за нами;

неси, Снежинка, мчись скорей,

от этих чёрных армий,

от этой кривизны стволов,

от лая и ухмылок;

вновь завернули: повезло,

но дышат нам в затылок.

снег, холод, темнота… Отец! –

подумал я – ты славен!

пошлёшь мне ангела с небес?

отпор чтоб дать ораве.

тут так темно, а нужен свет!

в подвале, в тёмной банке…

не выберусь – приди, ответь,

приди, мой светлый ангел!

и кто-то старый, с облаков

на миг повис над нами,

и дышится уже легко,

как будто не догнали.

– в кромешной тьме коль спросишь вдруг

как обратиться к свету?

достань из сердца…светлый…звук…

достань, пусти по ветру…

я попрошу, знакомый мой

придёт и вам поможет –

исчезла… рык, собачий вой,

и вслед хохочут рожи, –

и тут, над самой темнотой,

врываясь в эту давку,

летит высокий и святой

напев, что держит Август.

он воздух в лёгкие набрал,

и каждой светлой нотой

он гнал их прочь… он чист, он прав,

он из эфира соткан!

и мы в слезах, когда восторг,

вперёд – сквозь эти дебри!

холодный голос, как свисток,

дал и чуме, и лепре!

и вот уж, края Леса до

совсем немного, Летний,

над остальными – верхним До!

взлетел, о, свет заветный!

и тут же, с визгом, псы назад

помчали в тьму чащобы;

а мы – прыжок! как в летний сад

из Темноты утробы…

* *

копыта цокают, искрясь,

и воздух сер от пыли;

несётся пугало, смеясь,

на костяной кобыле!

и магии сияет свет

болота запустения,

и тыквы, улыбаясь вслед,

дают благословение!

здесь отмечают Хэллоуин;

права, что поздно, Дама…

и тыквы некий херувим

тут разложил, как знамя.

уже канун Дня всех святых –

сюда мы и вернулись;

здесь с виду каждый дом затих,

лишь в окнах свет вдоль улиц.

на Ново-Бочаровской тишь;

окно – во тьме физалис;

дом 26 без света лишь –

сюда не возвращались…

цветёт бурьян перед крыльцом;

Берёза, Ель и Липа

обращены к нему лицом,

дождутся ли? ждут, ибо…

но сухо, даже где-то пыль

Снежинка поднимает;

и снег, как перья – если бы

летели белой стаей…

несётся пугало, опять

Шестой, чьи руки – палки;

кобыла потеряла стать:

бежит скелет во мраке.

куда теперь оно бежит?

кого зовёт он здесь же?

чтоб сердце не наткнуть на шип,

ларец закрытым держит…

и жизнь, как прежде, на кону –

возьми и будь собою;

но только есть один канун,

что брезжит за мечтою;

в канун дождя не нужен дождь,

в руках – что в небе знойном,

и накануне буйных рощ

одних семян довольно…

вплетаясь во времён канву,

здесь быть уже счастливым –

бежать, покуда есть канун,

и падалицы-сливы –

цветы и осень, Новый год,

сменяются, как втуне;

но будет лошадь! – и-го-го,

над ними накануне,

и если падаешь ко дну,

взгляни, куда течение:

покуда есть ещё канун,

то будет Воскресение.

27.07. – 31.10.

2020