Капетинги. История династии (987–1328)

Королевскую реакцию организовал Пьер Флот, начав агитационную кампанию, чтобы настроить университетские и церковные круги против папы, и созвав на весну 1302 г. в Париже чрезвычайное собрание. Булла «Ausculta fili» была сведена к шести главным тезисам такого рода: «Мы желаем, чтобы ты знал — ты подчинен нам в духовном и светском отношениях». Образчик этой антиримской кампании — памфлет Пьера Дюбуа, написанный в виде прошения к королю: «Вас, благороднейший государь […], молит и просит народ вашего королевства […], чтобы вы не признавали (над собой) на земле никакого светского владыки, кроме Бога […], и чтобы вы велели объявить […], что папа Бонифаций открыто впал в заблуждение и совершил заведомый смертный грех, оповестив вас письменной буллой, что является вашим сувереном за светские владения […]. Чтобы вы также велели объявить, что оного папу должно считать еретиком, а не вас и не народ вашего королевства, которые все полагали и полагают обратное»[277]. Отметим не столько обвинение в ереси, обычное для той эпохи, сколько то, что Пьер Дюбуа настаивает на нерушимой солидарности короля и его народа, единых в общей убежденности. На самом деле добрые люди, должно быть, имели смутное представление об этом деле, воодушевлявшем промежуточные органы управления. 10 апреля 1302 г. в Париже собрались Штаты — прелаты, доктора, бароны, представители капитулов и городов, в целом около тысячи человек. Король поручил Пьеру Флоту передать им, что не признает над собой никакого светского государя и предлагает предпринять «реформу королевства и галликанской церкви», Клирики поддержали эту идею, но нерешительно.

В последующие месяцы трения между Парижем и Римом еще усилились, ведь поражение Филиппа IV при Куртре повысило боевой дух папы, заявившего, что готов сместить Филиппа IV, «как увольняют слугу». Наконец, в Риме на День Всех Святых 1302 г. собрался собор, куда приехала половина французских прелатов. В связи с этим 18 ноября Бонифаций VIII обнародовал знаменитую буллу «Unam Sanctam», завершенный монумент теократического мышления. Напомним здесь некоторые ее тезисы, четкие и категоричные, хоть и не новые. «Мы должны признавать единственную Церковь, святую, католическую и апостолическую. Вне этой Церкви нет ни спасения, ни прощения грехов», как говорил еще святой Павел. «Церковь учит нас, что есть два меча — духовный и светский. Оба меча подвластны Церкви; первый использует сама Церковь, второй используют ради Церкви, первый — священники, второй — короли, но лишь до тех пор, пока этого желает и это допускает священник». Этот образ, как и образ двух светил, был широко распространен еще в XII в. «Духовная власть должна вводить в должность земную власть и судить ее, если та нехороша»; тут можно узнать старый аргумент ratione peccati (по причине греха). «Таким образом, всякое человеческое существо подчинено римскому понтифику […]; это совершенно необходимо для спасения»[278]. Столь резкое утверждение могло только задеть людей, привыкших разделять соответствующие сферы деятельности обеих властей. Не довольствуясь неприятием притязаний Рима, легисты перешли в яростные атаки на «клириков, раскормленных, разжиревших и распухших от благочестия государей»; они предлагали папе вновь обеднеть, требовали упразднения Папского государства и призывали к секуляризации церковных владений. Этот кризис мог иметь только драматическую развязку. Сменив Флота, Ногаре предпринял наступление на Бонифация VIII, рассчитывая созвать собор, чтобы его сместить. 13 июня 1303 г. в Лувре состоялось собрание, на котором прозвучали худшие обвинения лично по адресу папы: «Он не верит в бессмертие души […]. Он не стесняется открыто заявлять, что предпочел бы быть собакой или ослом, чем французом […]. Чтобы увековечить свою проклятую особу, он велел установить в церквях серебряные изображения себя самого, побуждая тем самым людей к идолопоклонству. У него есть личный бес, советам которого он слепо повинуется. Он обращается к колдунам и ведьмам.»[279] Королевская пропаганда, не останавливавшаяся ни перед какими преувеличениями, явно старалась подстегнуть гордость французов. Заговорили о созыве собора ради спасения церкви и защиты веры.