Капетинги. История династии (987–1328)

В XIII в., напомним, товарами были прежде всего основные продукты потребления — зерно, кожа, вина и сукно. Сначала надо удовлетворить потребности населения, а уж потом экспортировать — таким было правило. Торговлю вином в XII в. вела Ла-Рошель, в следующем веке — Оксер, Бон и Бордо. Оптовая торговля сукном не была монополией фламандцев — Руан продавал его в Испанию в XII в. и в Италию в XIII в. Уделять особое внимание знаменитым восточным товарам, пряностям, источнику столь же головокружительных, сколь и быстрых доходов, было бы ошибочно. Ведь торговая активность была очень обширной и очень разветвленной, в том числе и за пределами классических центров. Марсельская торговля, какой она предстает из договоров, составленных нотарием Амальриком в середине XIII в., распространялась на Левант, Северную Африку и Южную Италию. В городках Форе уже можно было отличить скромных ремесленников-лавочников от купцов, при случае бывавших ростовщиками, а последних — от банкиров и заодно негоциантов. Ярмарки не были исключительной привилегией ни Шампани, ни Фландрии. В Шалоне-на-Соне с 1180 г. благодаря покровительству герцогов Бургундских процветали крупные суконные ярмарки, где производители с Севера и Северо-Запада встречались с покупателями с Востоко-Юго-Востока. Календарь ярмарок и рынков в Лиможе удалось воспроизвести. В самых скромных селениях «афиши», указывающие размер рыночных пошлин, позволяют создать наглядное представление об обмене сельскохозяйственных продуктов на ремесленные изделия — источнике всей торговли (см. карта 22).

Любой, кто задается вопросом о происхождении французской буржуазии, не может довольствоваться ни взглядами Гизо, ни взглядами Пиренна, ни вяло ссылаться на «роль купцов». Все внимание следует уделить роли, какую играли агенты сеньориальной власти. Андре Шедевиль вполне обоснованно напоминает, что всегда были нужны посредники, которые бы занимали удачное место между властями и зарождавшимся городским миром, в частности сборщики повинностей и дорожных пошлин. Из этой посреднической среды вышло немало бюргерских родов, как в Шартре и Маконе, так и в Меце. Обладание должностью с постоянным доходом в качестве исходной позиции могло упростить переход к коммерческой деятельности. Первые бюргерские состояния удалось накопить не столько за счет торговли, сколько за счет феодальных податей, земельной спекуляции и ростовщических займов. Многие купцы были далеко не селф-мейд-менами, а сыновьями людей, разбогатевших другими способами. И тем не менее они выглядели новыми людьми — по менталитету и образу действий.

После 1150 г. выделился и утвердился высший слой бюргерства — городской патрициат, особенно во Фландрии и Лотарингии. Считается, что такие патриции происходили, с одной стороны, из второразрядной знати и сеньориальных служащих, с другой — из купцов. Эти potentes (сильные) и meliores urbis (лучшие в городе) сумели добиться, чтобы первоначальный капитал приносил плоды, для чего воспользовались новыми возможностями обогащения. Сколотив состояния, они проложили себе путь в «старый город». В Аррасе собрание домениальных эшевенов Сен-Вааста с 1150-x гг. превратилось в муниципалитет, быстро захваченный кучкой олигархов. В Меце епископские чиновники стали муниципальными магистратами, их число увеличивалось за счет крупных негоциантов. В галерее фламандских патрициев XIII в. выделяется зловещий Жан Буанброк, купец из Дуэ, который с 1243 по 1280 г. восемь раз был эшевеном. Торговец шерстью и сукном, он был также работодателем (для прядильщиков, ткачей и красильщиков) и владельцем земель и доходных домов. Он пользовался всеми возможностями, чтобы обкрадывать своих работников: поставлял некачественную шерсть для прядения, урезал зарплаты, повышал цены на продукты и сумму квартирной платы. Этот хищник высокого полета задолго до Маркса открыл механизм получения прибавочной стоимости.