Капиталистическое отчуждение труда и кризис современной цивилизации

Но, вероятно, особо важным здесь было тотальное отрицание гуманистической традиции искусства, находившей воплощение в образности. М. Кантор обращает внимание на интересный факт: в написанном К. Малевичем манифесте «Супрематическое зеркало» тот перечислил важнейшие ценности в истории человечества (Бог, Душа, Дух, Жизнь, Религия, Техника, Искусство, Наука и т. д.), обвел их скобкой и поставил рядом ноль [56, 397]. В книге «Чертополох. Философия живописи» М. Кантор пишет: «Успех авангарда во многом связан с разрушением образа человека. Массовый характер авангардной эстетики делает обращение от одного к одному – невозможным: авангард распоряжается стихиями, в том числе и стихиями страстей» [58, 606]. Современное искусство, по его мнению, является наследником декоративной, монументальной языческой традиции [58, 587]. Сам М. Кантор видит тут в первую очередь войну против христианского гуманизма [56, 417]. На наш взгляд, не стоит настаивать на христианском содержании гуманизма. Гуманизм присутствует во всех религиях, ведущих родословную от «осевого времени», равно как и в связанных с ними философских системах, включая атеистические, например марксизм. Модернизм в данном случае просто эксплуатировал разрушительные стороны массовой культуры, воспринятые глазами радикала-нигилиста [56, 420]. Главным, однако, по мнению М. Кантора, было то, что авангард – это искусство Мировой демократической (на наш взгляд, скорее, буржуазно-бюрократической) войны 1914–1991 годов, ведомой за демократическое (на наш взгляд – капиталистическое) обезличивание: «От художника-авангардиста в России, как и от члена рексистского союза в Бельгии, требовалось немного – ни особых умений, ни талантов, ни знаний – только истовая вера в великую силу современности, в новую реальность, новый порядок» [56, 411]. М. Кантор иронично замечает: «Партийность – основная характеристика художника ХХ века: кого ни возьми, буквально каждый приписан к определенному кружку. Художник обязан вступить в партию, если хочет быть опознан в качестве художника; те, кто совсем не умеют рисовать, считаются примитивистами, это отдельная партия» [58, 578].

Отношения модернизма с так называемыми тоталитарными режимами 1930-х, подробно исследованные советским философом М. А. Лифшицем, складывались по-разному. Муссолини в 1920-х – начале 30-х вполне ладил с итальянскими футуристами, да и они его поддерживали [77, 164–200]. Гитлер боролся с «дегенеративным искусством», но отнюдь не во имя гуманизма [77, 201–275]. Кстати, гонения на авангард в Германии вызвали критику со стороны итальянских футуристов и даже обвинения в сторону Гитлера в измене делу фашизма [77, 180]. Особыми симпатиями к тоталитаризму и одновременно беспринципностью отличился испанский художник-сюрреалист Дали, который в 1939 году рассорился с другими художниками из-за своих симпатий к Франко, но жить с 1940-го по 1948 год предпочел в США, где заработал много денег, после чего вернулся во франкистскую Испанию [12, 176].

Явно преувеличенными противоречия между авангардом и фашизмом считает и М. Кантор. Большинство авангардистов, как отмечает М. Кантор, никакого сопротивления фашизму не оказывали (автора «Герники» и «Девочки на шаре» М. Кантор авангардистом не считает), воевать они не собирались и предпочли эмигрировать в Швейцарию или США [56, 414]. В уже цитированной книге «Чертополох. Философия живописи» М. Кантор пишет: «Противостояние “тоталитаризм – авангард” никогда в истории не существовало по трем причинам. Во-первых, не существовало однородного “тоталитаризма”, это изобретение холодной войны; во-вторых, сам нацизм считал себя авангардом человечества, и мысль о том, чтобы явить миру конечную стадию развития, была присуща равно нацизму – равно супрематизму. В-третьих и основных, сам авангард и был тоталитарным искусством и к гуманизму не имел отношения. В устранении конкурента (если вообразить себе борьбу за первенство) мог быть резон, но не считаем же мы штурмовые отряды Рема носителями гуманистических идеалов на том основании, что их однажды истребил Гитлер?» [58, 584]. Причем, по мнению М. Кантора, новаторский пыл авангарда выродился еще до его запрета Гитлером и Сталиным: «До Второй мировой войны авангард не дожил; и нельзя сказать, что его уничтожили репрессии. К 1920-м годам авангард сделался замкнутой академической дисциплиной – квадратики рисовали без азарта; в ту пору Любовь Попова написала в дневнике растерянную фразу: “Что же дальше?” – а затем вечный двигатель сломался» [58, 582].