Капиталисты поневоле

Голландская полития в XVIII в. была более жесткой (хотя более разнообразно структурированной), чем в Испанской империи, и гораздо менее открытой конфликтам и изменениям, чем в Англии и во Франции. Как в итальянских городах-государствах после эпохи «опускания», в Голландии все правительственные и корпоративные должности, имеющие государственную грамоту и распределяемые среди членов победившей фракции, были поделены между членами семейств через систему ротации, исключавшую не принадлежащие к олигархии семейства. В голландской системе не было ни одной черты, обеспечивающей «циркуляцию элит» в других странах. Договоры о соответствии предотвращали фракционизм (Adams, 1994a, с. 516-517), который выталкивал из власти слабые элиты в Италии и в Англии на уровне сотен, графств и парламента и который снижал полномочия и ценность некоторых групп казенных чиновников во Франции и Испании. Договоры о соответствии блокировали учреждение новых должностей, которые могли бы дать доступ к власти растущей буржуазии, в то время как отсутствие практики продажи должностей не давало семействам регентов, которые плохо вели дела, продать свои должности поднимающимся семействам, как это происходило во Франции, Испании и Флоренции при Медичи. Единство и власть элиты каждого города тоже не давали общенациональному суверену разжаловать некоторые элитные семейства и повысить своих союзников, как это было в монархической Испании, Франции, Англии и Флоренции Медичи[195].

Жесткость и изолированность голландских олигархов выпячивалась еще сильнее, когда «падение уровня рождаемости в семьях регентов в XVIII в... вызвало демографическую нехватку людей из этих семей, признанных годными для занятия высших постов, и разительную и постоянную незаполненность городских советов. [В ответ] регенты признали и приняли сокращение [числа чиновников] в государственном аппарате» (Adams, 1994a, с. 517). Олигархи не включили новые богатые семейства в свои договоры о соответствии. Жесткость олигархов отражала не только их жадность, но и страх начать процесс политической деградации, которая может подорвать их власть над государственными должностями и полномочиями.

Национальное голландское государство было слабым, если его сравнивать с веберовским идеальным типом целерационального бюрократического государства. Однако слабость голландского государства была основой для успеха амстердамской элиты в международной торговле в XVI-XVII вв. Итак, отвечая на вопрос, поставленный в начале этого раздела, элита амстердамских регентов была уникальной для Европы конца XVI-XVII в. по тому, до какой степени она контролировала аппарат, подобный государственному, не идя на уступки интересам соперничающих элит и не опускаясь за помощью к социальным группам, располагающимся ниже. В результате амстердамская элита сумела направить концентрированные ресурсы своего города и округи на военные и колониальные проекты, представляющие для нее особый интерес. Таким образом, элита регентов воспользовалась преимуществами геополитического положения в Европе Северных Нидерландов и войнами, им порожденными, а также сохранила и даже упрочила местную власть, равно как и свое положение в апексе европейской миросистемы XVII в.

«Слабость» голландского государства была основой силы амстердамской элиты. T’Hart завершает свое исследование голландского государства утверждением, что «так как контроль над доходами был неопределенным, не произошло и монополизации налогообложения... Голландии часто не удавалось действовать как централизирующей силе потому, что ее раздирало соперничество между городами. Еще одной причиной слабости процесса бюрократизации было отсутствие могущественной знати. Дворяне не доминировали в военных институциях или на гражданской службе» (1993, с. 221). Благодаря тому, что голландское государство было слабым по критерию бюрократичности, амстердамской элите легко удавалось контролировать правительственные ресурсы и силы в эпоху своего «золотого века».

Способность амстердамской элиты заняться неограниченным самообогащением на местном и на международном уровне создала ту жесткость, которая в конце концов и подорвала силы Голландии в ее соперничестве с Британией в XVIII в. Подобно итальянцам, голландские олигархи нашли формы предпринимательства, призванные сохранять их власть на местах и давать им пользоваться удобными случаями на международном уровне. Именно эти структуры, созданные локальной политикой, объясняют подъем, а затем оцепенелость и упадок Голландии как торговой, военной и колониальной силы.