Капиталисты поневоле

Джулия Адамс (1994a, 1994b, 1996), пожалуй, лучше всех объясняет, как организационная жесткость подорвала способность Голландии соперничать с англичанами в торговле и войне. Она показывает, как организационные схемы WIC и VOC приходили в соответствие с городскими правительствами Голландии, когда избранные семейства навсегда получали в свои руки некоторые административные палаты, посты и торговые концессии в этих компаниях. Каждая торговая компания имела монополию на коммерцию в своем полушарии и не беспокоилась о конкурентах-голландцах, в отличие от британской Вест-Индской компании, соперничавшей с противниками-соотечественниками, получившими королевские грамоты. WIC и VOC стали единственными хранилищами голландских инвестиций в колониальную торговлю и могли пересилить оружием и деньгами британских и других европейских конкурентов в борьбе за торговые права и колонии.

Изоляция VOC и WIC от местных конкурентов и их политических и финансовых притязаний со стороны республики и провинциальных правительств стала помехой, когда каждой компании потребовалась помощь морских и сухопутных вооруженных сил, чтобы подавить мятежи и отбиться от англичан. Силы WIC были фатально подорваны удачными восстаниями португальских поселенцев Бразилии в 1645 г. Изолированность директоров WIC от правительства республики и элитных блоков, контролировавших VOC и амстердамское правительство, означала, что WIC не смогла призвать на помощь голландские силы, чтобы отнять Бразилию в 1649 г. (Adams, 1994b, с. 337-342; van Hoboken, 1960). WIC так и не оправилась от потери своей самой большой и богатой колонии, а британцы стали доминирующей коммерческой и военной силой в Латинской Америке.

Политическая и экономическая изоляция VOC от голландского государства и других элит лишила компанию возможности претендовать на финансовые и военные ресурсы, необходимые для защиты своих торговых путей и колоний. VOC не смогла помешать тому, что в результате ее соперничества с пятью адмиралтействами были снижены таможенные ставки и ей не удавалось обогащаться в своих же портах. Когда в XVIII в. таможенные ставки упали, VOC и адмиралтейства потеряли доходы, необходимые для противостояния растущему британскому флоту.

Способность Голландии помогать VOC против британцев была еще сильнее подорвана затянувшимся спором между Амстердамом и другими голландскими городами за раскладку налогов на имущество. Такие налоги основывались на оценке 1632 г., которая сокращала долю Амстердама, так как цены на недвижимость в нем поднялись в 1632 г., и увеличивала долю других городов, где цены на недвижимость упали после 1650 г. Амстердамские регенты отказывались принимать новую оценку, повышавшую их налоговое бремя (Aalbers, 1977), хотя их отказ лишал Голландию возможности облагать пошлиной новые запасы богатства, давая финансы для эффективного военного противостояния Британии и, возможно, сохранения коммерческих преимуществ VOC.

Правительственная система, призванная блокировать любые вызовы интересам элиты, подкосила самый крупный из всех — коммерческое положение VOC. В результате VOC была не способна финансировать себя и не могла попросить у Республики средства, необходимые для воспрепятствования британскому захвату Бенгалии в 1759 г. Британцы легко разбили голландцев, захватив много кораблей и колониальных баз WIC и VOC в Четвертой англо-голландской войне 1780-1784 гг. WIC к концу этой войны обанкротилась и была ликвидирована в 1791 г., а VOC потеряла свою гегемонию во внутренней азиатской торговле и рынок пряностей, передав их Британии (Adams, 1994b, с.342-347, Israel, 1995, с.1096-1115).

Благодаря тому, что VOC обладала правовой и политико-военной силой мешать голландским компаниям участвовать во внутриазиатской и в дальней торговле пряностями, она могла извлекать сверхприбыли, устанавливая правила торговли с Азией и манипулируя европейским рынком пряностей в конце XVI-XVII в. Директора VOC в Амстердаме использовали свою неоспоримую монополию на голландские перевозки из Азии в Европу, «чтобы навязывать конвенциональные пределы спекуляций» (Adams, 1996, с. 22). Так как все товары и деньги, произведенные в голландской Ост-Индии, перевозились в Амстердам в XVI-XVII вв. через Батавию, батавские чиновники имели возможность проследить за незаконной прибылью, которые могли возвратить на родину все их агенты из соседних колоний, так же, как делали чиновники компании со своими агентами в Азии, следя, какие личные вещи и деньги они привозят в Амстердам с кораблями из Батавии (Adams, 1996).