Капиталисты поневоле

Фермеры-йомены и в Нидерландах, и во Франции были временными получателями богатства, которые были порождены в других (колониальных или государственных) секторах. Тем не менее элиты, которые построили голландскую торговую империю и французское государство, присваивали все более растущую долю доходов, накапливавшихся в их секторах. Когда элиты в обеих странах трансформировали себя в функциональный эквивалент пенсионеров (занимая позиции, которые Макс Вебер обозначал как патримониальные), они высосали из своих колониальных и коммерческих институций ресурсы и гибкость, необходимые для конкуренции с британцами.

Резервуар капитала, доступный сельским и городским инвесторам в Нидерландах и Франции в XVII-XVIII вв., осушался с двух сторон. Сужающийся корпус голландских и французских элит, которым было позволено вкладываться в государственные должности и долги, направлял туда свой капитал, потому что ему нужны были более прибыльные доходы. Когда британцы стали контролировать все большую долю иностранных рынков и прибыли с колониализма, французские и голландские фермеры и промышленники испытали колебания и спад спроса. В таких обстоятельствах владельцы капитала, запертые на государственных должностях (или привилегированные элиты, которые не могли вкладывать свой капитал в государственные инструменты), не хотели ставить на ненадежные прибыли от улучшения местных ферм или поощрения внутренней индустрии. Вместо этого французский и голландский капиталы направлялись за границу, в том числе и в Британию. Капитал стал доступен и британскому государству, и британским акционерным компаниям (Carruthers, 1996, с. 53-114 и далее).

Британскому сельскому хозяйству и промышленности содействовало удачное сочетание внутренних структурных отношений, вследствие которых капитал направлялся в производительные предприятия, и слабости конкурентов, которые вкладывали капитал в паразитические элитные режимы. Слабость иностранцев позволила Британии главенствовать в международном военном и коммерческом соперничестве и привлекать капитал со всей Европы.

Английское сельское хозяйство прямо и косвенно поощряло британский индустриальный капитализм. Английский аграрный капитализм освободил капитал и труд, который можно было сначала направить в протокапиталистическое домашнее и сельское мануфактурное производство, а потом в крупномасштабный индустриальный капитализм[255]. Косвенно английский аграрный капитализм действовал как структурный бастион против растраты капитала на политические конфликты.

Английские фермеры были уникальными в том смысле, что плоды аграрной революции были присвоены джентри, которым не нужно было инвестироваться в политику, чтобы удержать свое землевладение. Для таких политических инвестиций практически не осталось возможностей после английской гражданской войны. Не элитные конфликты и политические возможности, истощающие инвестиции (как это случилось в ренессансной Италии, Испанской империи, Нидерландах и Франции старого режима), а элитная структура стабилизировалась на местном уровне в эпоху Елизаветы и на общенациональном уровне после гражданской войны.

Абсолютное владение землей английскими джентри обеспечило то, что прибыли с сельского хозяйства не присваивались паразитической государственной элитой. Кроме того, плоды аграрной революции не поглощались растущим населением, как это случилось в большинстве областей Франции, где обеспеченные крестьяне вкладывали свои прибыли в воспитание детей, которых впоследствии можно было использовать для увеличения денежных доходов семьи путем получения заработной платы[256].

Джентри, за редкими исключениями, сами не становились индустриальными капиталистами. Джентри порождали и защищали беспрецедентную сверхприбыль от непроизводительных государственных элит выше и воспроизводящихся крестьян и ниже уровнем. Джентри произвели аграрную революцию как нечаянный побочный продукт реализации стратегий по защите земли от конкурирующих элит и крестьян. Частная собственность на землю и связанные с ней структуры аграрного капитализма, а также местное правление джентри защищали растущие прибыли доминирующего сектора экономики Англии раннего Нового времени от государства и других конкурирующих элит, от потребителей, которые продолжали платить большую цену за продовольствие, и от йоменов и сельскохозяйственных работников, которые и способствовали аграрной революции. Джентри, воспользовавшиеся революцией йоменов для защиты своих структурных позиций от посягательств сверху и снизу, накопили капитал, пролетаризировали рабочую силу и сформировали государство, которое лучше всего подходило для охраны внутренней экономики и одновременного захвата иностранных рынков. Именно так феодальные элитные и классовые конфликты сформировали английское государство и аграрный способ производства, которые обеспечили необходимые предпосылки для того, чтобы Британия первой создала индустриальный капитализм.

ГЛАВА 7 РЕЛИГИЯ И ИДЕОЛОГИЯ