Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Да, — ответила она. — Я снова стала той женщиной, что сражалась в Фамагусте. Я должна вас спасти. Не забывайте, мы все христиане и перед нами наши противники-турки, враги Венецианской республики и Льва Святого Марка. Пойдемте!

Все вооружились и приготовились к любой опасности, предпочитая скорее умереть с оружием в руках, чем дать увезти себя в Хусиф и закончить там жизнь в страшных мучениях.

Они на цыпочках, чтобы не скрипнул песок, вышли из-под навеса и направились к гряде холмов, отделявших равнину от побережья. Эль-Кадур с утра обследовал эти холмы и нашел узкий проход, который позволял без труда миновать прибрежные скалы, на первый взгляд неприступные.

В лагере был слышен громкий храп турок, спящих в своих песчаных норах.

Герцогиня, казалось забывшая в последний решительный момент даже о бедном виконте ЛʼЮссьере, возглавляла отряд, рядом шел Эль-Кадур, держа мушкет с дымящимся запалом.

Они благополучно добрались до скал и уже углубились в найденный арабом проход. Отряд почти целиком скрылся в обрывистых скалах, как вдруг в лагере турок поднялся крик.

— Тревога! К оружию! Христиане сбежали!

Папаша Стаке взвыл:

— Поляк! Ох, этот бандит, Польский Медведь! Он же наверняка не спал и шпионил, такая порода. Бежим! Скорее! Скоро турки нас догонят!

Все пустились бегом, а с берега неслись яростные крики и лихорадочные команды.

— Быстрее! Быстрее! — кричали Перпиньяно и старый моряк.

— Госпожа, — сказал Эль-Кадур, повернувшись к герцогине, — хочешь, я понесу тебя? Ты ведь знаешь, у меня сильные руки.

— Нет необходимости, — ответила Элеонора. — Капитан Темпеста снова обрел силы. Вперед, мои храбрецы!

Прибрежные скалы они проскочили молниеносно и со всех ног бросились бежать по равнине. Небо между тем начало чуть заметно светлеть.

— Вижу внизу какой-то дом! — крикнул Эль-Кадур. — Надо постараться до него добежать.

В полумиле впереди, возле заброшенного виноградника, смутно виднелась маленькая ферма с соломенной крышей.

— Спрячемся внутри, — сказал папаша Стаке. — Там можно будет долго держать оборону и…

Его прервал оглушительный крик. Турки обнаружили проход в скалах и с воплями бежали вниз. Погоню возглавляли Метюб и поляк, разъяренные тем, как ловко их провели.

— Ну! Последний рывок! — крикнул папаша Стаке. — Если попадем к ним в руки, нас разорвут на куски, а наши головы украсят зубцы на стене замка Хусиф! Синьора, вы не устали?

— Вперед! — отвечала герцогиня.

Преодолев полмили, отряд ворвался в дом. Дом был довольно тесный, похоже, владельцы его уже давно покинули, если не были убиты Мустафой, который посылал свою орду прочесывать деревни в поисках голов оставшихся там христиан.

— Организуем оборону, — сказал Перпиньяно, быстро обследовав четыре комнаты, в каждой из которых было по два окна.

— Вы, синьора, вместе с папашей Стаке, Симоне и Эль-Кадуром занимайте две комнаты наверху и возьмите с собой четыре мушкета. Я останусь с греками. Стреляйте только наверняка и по возможности берегите боеприпасы.

— Прежде всего, постараемся всадить унцию свинца в башку поляку, — прибавил папаша Стаке. — Я неплохо стреляю, и, если он хоть чуть высунется, ему конец.

— Быстро! — скомандовал лейтенант. — Мусульмане подходят.

Отряд разделился. Герцогиня с тремя бойцами заняла позицию у окон в двух верхних комнатах, приготовив к бою мушкеты.

— Смерть гяурам! Перережем их всех! Всех сожжем прямо в норе!

Турок было человек шестьдесят, но ружья имелись у троих или четверых, и очень немногие держали в руках сабли или топоры.

Но их было слишком много, чтобы христиане могли надеяться их одолеть.

Увидев в окнах длинные стволы аркебуз, турки остановились шагах в трехстах-четырехстах и залегли, прячась за чахлым кустарником и валунами, которых вокруг дома было полно.

Греки открыли огонь и застрелили двоих стрелков Метюба из четверых, тех, что не успели спрятаться.

И папаша Стаке, разглядев за кустом турка, выстрелом отправил его в компанию прелестных гурий мусульманского рая.

Осаждавшие пришли в ярость от первых потерь и тоже не остались в долгу. А потому в течение примерно двух часов не прекращалась перестрелка из аркебуз, не приносившая осажденным никакого урона, так как их защищали толстые стены дома, которые к тому же позволяли целиться более спокойно и тщательно.

К герцогине вернулось ее ни с чем не сравнимое хладнокровие, и она тоже выпустила несколько зарядов. А поскольку стреляла она очень метко, у нее на счету было четверо или пятеро убитых.

Но долго так продолжаться не могло. Турки не горели желанием позволить себя перестрелять, как кроликов, и приняли отчаянное решение атаковать дом со всех сторон и вступить в рукопашный бой.

Они собрались в кучу и ринулись к дому, вопя на ходу:

— Смерть гяурам!

— Друзья! — крикнула герцогиня. — Настал решающий миг! Как только турки подойдут к дому, все вооружаемся саблями и шпагами!

— А аркебузы используем как кувалды! — прибавил папаша Стаке, не теряющий спокойствия и непобедимого чувства юмора. — Очень хочется сделать первосортный фарш и отправить его на кухню гарема султана.